С евро происходят две трансформации — конъюнктурная и фундаментальная.

Первая связана с тем, что правительства основных экономических держав мира наперегонки играют, кто успешнее уронит собственную валюту (не уронив собственной репутации) и поможет собственным производителям конкурировать на рынке. Это очень действенное и не самое дорогое средство борьбы с кризисом, поэтому в случае с Грецией, которая обрушила курс евро, выигрывают почти все остальные члены еврозоны.

Конечно, для спасения репутации они много разговаривают о единстве, поддержке друг друга и т. д., но на самом деле только и мечтают, чтобы эта лафа продолжалась. В результате потребовалось вмешательство МВФ (где основной голос принадлежит США, которые больше всего страдают от ослабления евро), чтобы финансовая поддержка Греции наконец обрела реальную форму. Но даже в этом случае страны Евросоюза обставили свою помощь многочисленными условиями: значительная часть выделяемых Афинам денег должна пойти на покупку вооружений у Франции и Германии, то есть вернуться в страны, откуда эти деньги и пришли.

Весь этот спектакль можно называть как угодно — лицемерием, двойными стандартами… Только не думайте, что политики ничего не понимают в экономике: все их выступления — не больше чем политическое словоблудие.

Трансформация фундаментальная. В экономической науке существует направление, которое занимается изучением масштабов, определением размера экономики, достаточного для ее самостоятельного существования или для существования своей валюты. Скажем, отдельных экономик масштаба Люксембурга или Литвы просто быть не может: они неспособны проводить самостоятельную монетарную (эмиссия денег) и фискальную (бюджет страны) политику.

В прошлом эта проблема решалась построением империй, которые поглощали маленькие экономики. Сейчас это стало немодным, поэтому страны Европы, большинство из которых как раз и являются такими «невозможными» экономиками, решили создать евро, то есть отдать часть своего суверенитета (монетарную политику) в наднациональную настройку — Европейский центральный банк, который и должен отвечать за обменный курс, процентные ставки и другие элементы, характерные для «взрослых» экономик.

Но экономику не обманешь: не получается отдать монетарную политику, но оставить за собой фискальную. Нельзя, чтобы умный дядя (ЕЦБ) определял процентную ставку, а ты сам — дефицит госбюджета (что и есть фискальная политика). Рано или поздно взорвется. Многие в Брюсселе это прекрасно понимали и продвигали идею общеевропейской конституции, от которой до наднационального правительства, а затем и до наднациональной бюджетной политики один шаг. Не получилось, затормозилось, а потом и взорвалось. Взорвалось, где было тонко.

Греки не хотели нарушать красивую картинку и прикидывались, что соблюдают приличия и держат бюджетный дефицит под контролем. На самом деле дефицит спрятали во внебюджетных фондах, а с помощью банкиров создали немного квазиденег (раньше этим занимались все банки, но за последние 100 лет многие разучились) для финансирования этого дефицита. Потом процентные расходы стали больше темпов роста ВВП, вот тогда и взорвалось. Оказалось, что размер проблемы — не три-пять, а уже почти 100 миллиардов евро. Никакие немецкие бюргеры не захотят это финансировать.

Что будет теперь? Думаю, что процесс создания наднациональной фискальной политики ускорится. Значит, большинство стран Европы потеряют еще один главнейший элемент суверенитета. Без определения размера дефицита собственного бюджета (читай: уровня налогов и размеров госрасходов) правительства превратятся в национальные комитеты по туризму и культуре. Но именно это будет условием предоставления им помощи со стороны более крепких соседей. Это случится формально (путем подписания какого-нибудь документа) или неформально, через всестороннее хождение евро наравне с национальными валютами в странах-неподписантах, как доллар имеет почти неограниченное хождение в большинстве стран Латинской Америки или как бельгийские банкноты имели неограниченное хождение в Люксембурге до создания евро.