Михаил Алшибая: Как я оказался жителем Батума
Прошло уже 35 лет с моего отъезда, но, слава богу, я не потерял с городом связь: у меня сохранилась квартира, в которой я родился, я постоянно туда езжу и, если подолгу не получается, очень тоскую. Поэтому я бы хотел рассказать историю о том, как моя семья попала в Батум, или, другими словами, историю о том, как мой дед познакомился с моей батумской бабушкой. Это не слишком драматичный рассказ, но он относится к периоду турбулентности в нашей истории: дело было в 1916-1917 годах. Но главное, эта история интересна тем, что у меня сохранился дедушкин дневник, в котором он подробно описывает события тех лет, причем в стихотворной полушутливой форме.
Мой еврейский дедушка Самуил Ариевич Жарковский родился в небольшом городе Глазове, недалеко от Ижевска. Окончив глазовскую гимназию, в 1911-м он поступил на медицинский факультет Казанского университета, преодолев 5-процентную норму, установленную для евреев из черты оседлости. В 1914 году началась Первая мировая война, а в 1916-м, по окончании университета, дед был направлен военным врачом на Кавказский фронт.
От того времени у меня есть почтово-благотворительная марка Казанского университета Кавказскому фронту, выручка от их продажи шла на поддержку Кавказского фронта.
Путь на фронт был неблизкий: через Астрахань, потом через Тифлис и дальше в Батум (грузинское окончание «-и» появилось в конце 1930-х). Пока дед ехал, линия фронта продвинулась вглубь турецкой территории дальше Трапезунда (нынешнего Трабзона). На воде и под водой на Черном море тоже шли военные действия, корабли ходили нерегулярно, а их расписание держалось в строжайшей тайне.
И вот мой дед весной 1916 года оказывается в Батуме на неопределенный срок в ожидании корабля, который его переправит в Трапезунд.
Едва дед успевает поближе познакомиться с бабушкой, совершенно неожиданно ему сообщают, что ночью отправка в Трапезунд. Этот момент у деда прекрасно описан в его стихотворном дневнике. Хотя плыть всего ночь, но все пассажиры в напряжении, поскольку известно, что под водой «рассекают» немецкие подлодки. Вдруг среди ночи слышится звук удара. На корабле страшная паника: все думают, что это вражеская торпеда. Люди в ужасе начинают прыгать с борта в воду, и капитану с трудом удается навести порядок. И только утром по прибытии в Трапезунд выясняется: из-за того, что водный транспорт по соображениям безопасности ходит с потушенными огнями, военный корабль столкнулся с гражданским и потопил его, отделавшись сам небольшой вмятиной.
В Трапезунде дедушка работает военным врачом, свирепствуют эпидемии, лекарств не хватает, нет никаких санитарных условий, невозможно даже помыться. В начале 1917 года, после февраля, начинается брожение в войсках. А дед, еще совсем молодой человек, страшно тоскует по бабушке, пишет ей письма. В итоге он как-то договаривается, его списывают из армии, и дед отправляется в Батум. Там он находит мою бабушку и женится на ней.
Для деда Грузия все-таки совершенно чужой край, и ему хочется в Россию. Летом 1917 года он получает назначение в Екатеринбург, куда и отправляется с уже беременной бабушкой. Они добираются где-то к сентябрю, а в октябре происходит переворот, начинается Гражданская война. В Екатеринбурге, как известно, под стражей сидел Николай II, там же он был расстрелян со всей семьей.
Незадолго до этих трагических событий родилась моя тетя, а в это время, как говорила бабушка, деда «мобилизует Колчак». Дед уходит с Колчаком на восток, и бабушка остается одна с ребенком. Она с трудом переживает суровую зиму 1918 года. После падения Колчака дед опять возвращается в Екатеринбург. Он подробно описывает в своем дневнике путешествие в одиночку через полстраны, где свирепствует тиф.
Когда он возвращается, бабушка первым делом ему сообщает: «Я больше здесь не останусь, мы едем в Батум». В 1922 году дед арендует «теплушку», такой прицепной вагончик, и они уезжают в уже советский Батум. Едут месяц: на каждой станции вагончик отцепляют, нужно давать взятки, чтобы его прицепили обратно, при этом за взяточничество расстреливают на месте. С трудом они все-таки добираются до Батума, где и остаются, к дедушкиному неудовольствию, на всю жизнь.
С одной стороны, жизнь в провинции сильно ограничивала моего деда, блестяще образованного человека. А с другой стороны, я думаю, что переезд сохранил ему жизнь: при его выдающихся способностях и довольно жестком характере в крупном городе 37-й год он бы не пережил. В дневнике сохранилось очень смешное дедушкино описание Батума тех лет.
