Эта дискуссия показалась мне очень знакомой. Минувшей ночью я вспомнила, что именно она мне напоминает — работу социолога Сьюзан Херринг 2000 года. Она описывает случай как две капли воды похожий на дискуссию у Алексея Федосеева — в американском феминистском интернет-сообществе появляется тролль под ником Kent. Он называет себя убежденным антифеминистом и активно задирает участников форума.

Сообщество пытается выработать способы противостояния Кенту. Так, одни предлагают ни за что не отвечать на комментарии и посты тролля (у нас такую позицию занимает Мария Генкина), другие, наоборот, считают, что с троллем нужно разговаривать, увещевать его и успокаивать (в шутливой форме такую точку зрения в нашей дискуссии высказал Збышек Стоцкий). Третьи же полагают, что без бана и вмешательства администрации сайта никак не обойтись (позиция Степана Пачикова и Марии Имас).

В виртуальной среде существует и еще одно мнение: это пространство неограниченной свободы не требует никакого постороннего вмешательства и регулирует себя само (мне показалось, что приблизительно эту мысль высказывал в дискуссии подписчик Андрей Муравьев). Как говорится, «это интернет, детка, здесь могут послать на хуй». Я была поклонницей именно такого подхода ровно до того момента, как мое любимое кулинарное интернет-комьюнити kitchen_nax из уникального живого сообщества настоящих профессионалов и фанатов своего дела не превратилось в сплошную клоаку.

Решить проблему троллинга невозможно, не поняв его природы. Почему именно этот вопрос стал одним из главных в интернет-обсуждениях? В какой степени интернет-провокатор похож на провокатора обычного? Действуем ли мы в онлайновых дискуссиях теми же методами, что и в дискуссиях реальных?

Ответы на все эти вопросы можно найти, сравнив общение виртуальное и нет. Первое напрочь лишено привычных сигналов, на которые мы реагируем в реальной жизни и которые активно подаем сами. Отвечая на чей-либо комментарий в интернете, мы не знаем о человеке практически ничего. Есть ли у него акцент, как он одет, хромает ли он, сколько ему лет, откуда он, нервничает ли он в момент написания реплики или даже плачет, весельчак он или мрачный зануда — все это остается за экраном компьютера.

По мнению социолога Мори Коллинс, и вызывающее поведение в Сети отдельных юзеров, и наша резкая реакция на него обусловлены именно этим. Ими же Коллинс объясняет пониженный уровень самоконтроля пользователей. В интернет-сообществах, где пользователи знакомы лично или хотя бы хорошо знают друг друга, реальные факты, случаи вызывающего поведения, как правило, редки. Так что я сейчас допишу этот пост и пойду заполнять свой профайл.

Еще одну причину интернет-троллинга описывает в своей статье Джудит Донат. Ее гипотеза заключается в том, что наше поведение в Сети неразрывно связано с размыванием идентичности. «В реальной жизни все просто, — пишет она, — одно тело — одна идентичность». В виртуальном общении мы можем раздваиваться, заводить виртуалов, мимикрировать, изображать увлечения интересами группы, демонстрировать не то, чем мы являемся на самом деле, а то, чем нам бы хотелось быть. Все это объясняет и то, почему люди становятся троллями, и то, как просто мы попадаемся на их удочки.

Надеюсь, все это поможет нам в решении нашей общей проблемы хотя бы отчасти. А напоследок я хотела бы рассказать, чем же закончилась история, описанная Сьюзан Херринг в ее работе про феминистское сообщество. Вот чем. В этом комьюнити появились модераторы и правила общения. Они звучали так: «В дискуссиях на наших форумах может участвовать любой — пока он соблюдает правила приличия. Переход на личности, угрозы и флейминг строго запрещены. Также недопустимо угрожать насилием отдельным группам людей (например, евреям, гомосексуалистам, феминисткам). Если вы нарушаете эти правила, вы будете забанены».

После трех предупреждений юзер Kent был забанен навсегда.