У детей, даже довольно взрослых, бывает энурез. Встречается он куда чаще, чем обычно полагают люди, никогда с этой проблемой не сталкивавшиеся. Причем у мальчиков он случается значительно чаще, чем у девочек. Это вроде бы не опасное, но очень неприятное состояние, существенно осложняющее жизнь и самому ребенку, и его семье. Даже если энурез ночной (ребенок писается только по ночам, когда спит), все равно проблем много. Таких детей часто дразнят в детском саду, а потом, в школьные годы они избегают ездить в лагеря, на соревнования и многодневные экскурсии, ходить в походы.

Невропатолог и нефролог часто присылают такие семьи ко мне. Вроде бы все в порядке с почками, ничего особо уж криминального по части невропатолога, но ребенок все равно регулярно писается. А ему уже 10-11 лет. Что же делать? Ну, сходите, что ли, к психологу, пусть он посмотрит…

Как правило, семьи с писающимися детьми не очень-то склонны к психологической работе. Диету, режим дня, лечебную физкультуру, не давать пить, будить по ночам — все это они обычно уже попробовали. Анализы семейных связей, стилей воспитания и тому подобное быстро утомляют родителей, глаза у них становятся стеклянными… «Вот если бы таблетка какая была…» — мечтательно тянут они. Чадо согласно кивает. А мне-то что делать? Ведь эти дети реально нуждаются в скорейшей помощи: количество психологических проблем у такого ребенка нарастает с годами как снежный ком. Девочки с этой проблемой, как я уже говорила, встречаются реже, и у меня хотя бы есть что сказать им и их родителям, равнодушным к психологическим изыскам: когда-то, много лет назад, я где-то по случаю раздобыла систему упражнений для мышц тазового дна, которая реально в этих случаях помогает более чем половине тех, кто ее практикует. А мальчики?

Время — разгар перестройки.

— Он и так-то мнительный у нас: лишний раз ничего нового не попробует, никуда в незнакомое место не пойдет. Маньяков каких-то боится. И бандитов. Никогда по заборам не лазил, даже в футбол с мальчишками не играл. С самого детства сидел, мультики смотрел да конструкторы собирал. А если не дай бог поцарапается, так сразу в истерику: «Мама, смотри, у меня кровь!» А теперь еще и вот это, так он и вообще… Из гимназии — домой. Из дому не выгнать. Уже все глаза перед компьютером посадил. Недавно с классом по Золотому кольцу ездили — интереснейшая экскурсия! Так я уж его и так, и эдак уговаривала: ну что с тобой будет-то — наденешь тихонько памперс и все, никто не увидит. А он — в слезы и ни в какую! Так-то он умный у нас, учится прекрасно, соображает хорошо. А живет как мышь за печкой. Если бы не этот энурез, я бы хоть могла настаивать… Но где мы только не обследовались — никто ничего не может объяснить! Вот брат его старший совсем другой, он все хочет, все пробует…

Энергичная мама-интеллектуалка. Тревожный, умный, мнительный, ипохондрический младший сынок 11 лет. Защищается своим энурезом от маминых наездов? Устал от сравнения с энергичным, бесстрашным братом? Обеспечивает себе спокойную жизнь?

— Тема, ты сам-то как? Переживаешь, что на экскурсию не поехал или по фигу?

— Я бы поехал… — тихо говорит Тема. — Там красиво, я потом фотки смотрел. Но я не могу… Вдруг они узнают?

В медицинской карточке нет ничего, за что можно было бы зацепиться. Я беседую с мамой о том, что надо бы немного оградить мальчишку от ее энергичного жизнелюбия (кроме гимназии Тему возят на дополнительный английский, шахматы и в музыкальную школу, где он играет на трубе). Она соглашается, в качестве эксперимента. К неудовольствию мамы оставляем шахматы (она голосовала за полезный английский) — Тема выбрал их сам. Особых успехов у него там нет, но ему нравится решать шахматные задачи. Нужен толчок. Учитывая Темины личностные особенности, я решаю экспериментировать дальше. Разговор с мамой наедине. Потом разговор с самим Темой.

— У меня часто бывают мальчики с энурезом. Поэтому я знаю… в общем, есть одно лекарство. Но оно очень-очень дорогое, его привозят из Америки по специальному заказу. Я спрашивала маму: она согласна его для тебя купить.

— Для меня? А тогда Сашке на суперские ролики, которые вы ему уже пообещали, денег хватит? — неожиданно спрашивает Тема.

— Обойдется пока Сашка без новых роликов! — подмигивая мне, быстро импровизирует находчивая мама. — Покатается на старых. Твое здоровье важнее!

Самыми большими таблетками, которые мы нашли в аптеке, оказались советские таблетки витамина С. Мама Темы, из которой просто пер креатив, покрасила их пищевыми красителями и аккуратно упаковала во флуоресцирующую коробочку из-под средства для похудения.

Принимать таблетки надо было один раз в день, перед сном. Курс лечения — один месяц. Помогает стопроцентно всем, у кого нет проблем с почками. («У меня точно нет?» — тревожно спросил Тема у матери.)

— Можно уже вернуть дополнительный английский? — бодро спросила мама, явившись ко мне на прием где-то месяца через три. — За последний месяц Темка не описался ни разу!

— Только трубу, — ухмыльнулась я. — Да и то, если сам Тема захочет.

***

Время — то же самое, перестройка.

Родители где-то потерялись (алкоголь, наркотики, просто социальная дезадаптация, я так и не поняла толком). Внука Диму воспитывает бабушка. Ему девять лет, он тихий, худенький, смешливый, учится плохо, но очень помогает бабушке по дому, любит животных, охотно играет с маленькими детьми и хочет стать учителем географии. Денег в семье очень мало, а в вестибюле школы недавно поставили ларек со сникерсами и мороженым.

Я очень люблю австрийского психотерапевта Виктора Франкла и его метод логотерапии. Но у него есть и еще находки. Метод парадоксальной интенции: симптом любым способом усиливается до абсурда. Тогда вступает в действие некий компенсаторный механизм, «выравнивающий» ситуацию.

Памперсов для взрослых в продаже еще нет, да они бабушке с внуком и не по карману.

—  Он, ничего не скажу, сам все свои простынки стирает. И трусики, и вообще. Но мне все равно перестирывать приходится, вы же понимаете, ребенок… И переживает так… На ночь сам никогда пить не станет, будильник себе пытался ставить, меня просит его будить. Ничего не помогает. А проснется, увидит — плачет, прощения просит. А я-то и не ругаю его вовсе. Ребятишки знают в школе, они же все в садик вместе ходили, дразнят «писуном». Невропатолог-то, спасибо ей, лечит его с рождения, он уж лучше стал намного, да вот с этой напастью никак…

— Есть способ, — говорю я бабушке. — Только ничему не удивляйтесь и делайте, как я скажу. Способ придумал Виктор Франкл, он в фашистском концлагере выжил и даже людей там лечил. Ему можно верить.

— Хорошо, миленькая, хорошо, я все сделаю, — кивает бабушка.

— Дима, ты сколько раз в неделю писаешься? — спрашиваю я.

— По-разному, — шепчет Дима. — Иногда три, а иногда пять.

— За каждую ночь, когда описаешься, бабушка будет давать тебе рубль.

Дима подумал.

— Вы, наверное, ошиблись, — рассудительно сказал он. — Если НЕ описаюсь, тогда будет давать.

— Нет, я сказала именно то, что хотела, — подтвердила я. — Описаешься ночью — утром получи рубль. Это такой специальный метод. Три недели.

— Бабуля, правда, что ли?

Бабушка кивнула.

— Ого-го! — немедленно возликовал Дима. — Это я себе быстро на жвачку накоплю, а потом на ту шоколадку, а потом…

Мальчишка явственно напряг все свои арифметические способности, подсчитывая будущие прибыли, и преисполнился самых радужных надежд.

Прошло три недели.

— Сколько? — спросила я Диму.

— Всего три рубля, — улыбнулся мальчик. — Я жвачки купил.

Я продлила эксперимент до конца учебного года.

— Как это так получается-то? — с живым любопытством спросила бабушка, когда они пришли ко мне перед отъездом в деревню. — За все время на одну шоколадку скопил, да и то я ему еще рубль добавила, пожалела.

Я, как могла, рассказала обоим про Виктора Франкла.

— Надо же, молодец какой! — с уважением сказала бабушка. — А я думала, психологи — это так, ерунда одна. Вот таблетки — это другое дело…