Один из известнейших американских ученых, эволюционный психолог, профессор Гарварда Марк Хаузер в августе оказался в центре общенационального скандала. Университетское расследование обвинило профессора в некорректной работе с данными, ему пришлось отозвать одну свою статью 2002 года, он уходит (пока только на год — в отпуск), а расследование продолжает прокуратура. Прокуроры изымают компьютеры, смотрят видео с обезьянками: если будет выявлен прямой подлог, это преступление, усугубляемое еще и тем, что некоторые исследования Хаузера велись на государственные деньги.

Скандал с Хаузером попал на первые полосы едва ли не всех крупных американских изданий. Помимо изучения способностей карликовых мармозеток к грамматике, он писал популярные книги об эволюции морали у человека, регулярно выступал в СМИ и стал настоящей звездой далеко за пределами академического мира. Вся эта система, которую условно можно назвать «Гарвардский университет — статья в New York Times — популярная книга в крупном книжном магазине», строится на доверии, на соблюдении этики, и когда возникает хотя бы тень подозрения в обмане, всех лихорадит.

Хроника бедствия такова. В 2007 году Хаузер разозлил своих аспирантов, отказавшись переделывать эксперимент, в котором у него с помощниками разошлись мнения по поводу интерпретации поведения животного. Аспиранты пожаловались — университет начал расследование. О том, что у Хаузера тогда изъяли компьютеры, поговаривали многие его коллеги. Но о том, что расследование закончилось в январе 2010-го, выявив серьезные проблемы в трех опубликованных и пяти еще не опубликованных статьях, и что дело передано в прокуратуру, было неизвестно до 10 августа.

Только с приближением нового академического года ситуация вышла наружу: Хаузер написал одному из коллег, что не появится на факультете осенью — мол, его подкосило это расследование. Коллега показал письмо журналистам Boston Globe, и 10 августа была опубликована большая статья, которая наделала много шума.

Гарвард молчал 11 дней и лишь 21 августа сделал официальное заявление, в котором признал все эти грустные факты. Впрочем, несмотря на сильное давление, до сих пор крайне мало известно о сути выявленных нарушений: университет не раскрывает деталей расследования.

Детали особенно волнуют ученых. В журнале Nature на прошлой неделе вышла заметка, в которой многие эволюционные психологи, специалисты по приматам призывают Гарвард предать гласности подробности: пока мы не знаем, какой части работ Хаузера вообще можно верить, под вопросом — сотни работ, где на него ссылаются, под вопросом — карьеры десятков его учеников по всему миру (я тоже отправил мейл его соавторам по исследованию, о котором мы писали весной, чтобы узнать о роли Хаузера в обработке данных — жду ответа).

Все, что удалось установить общими усилиями различных ученых и журналистов, звучит на первый взгляд вроде как мелочь: из сотен опубликованных статей Хаузера выявлены лишь три проблемные. Из них отзывается лишь одна, 2002 года — о том, что мармозетки умеют различать последовательность слогов в речи человека. Еще одну, из PNAS, Хаузер спас: отправился с коллегой на остров и заново собрал утраченные данные наблюдений за обезьянами, подтвердив исходные результаты. Третья — в Science, 2007 года (об умении обезьян интерпретировать чужие жесты и поведение) — пока под вопросом. Еще пять работ, в которых были найдены оплошности, на мой взгляд, вообще не в счет, так как они не были опубликованы.

Тем не менее, на карьере Хаузера можно поставить крест. «Гарвардское расследование наверняка было мягким: не стали бы они топить коллегу без серьезных причин. Если уж они нашли эти вещи, их нельзя объяснить расхлябанностью, это, скорее всего, подлог», — пишет в дискуссии на сайте журнала Nature один из комментаторов.

Такого еще не бывало. Поясню: да, южнокорейских генетиков ловили на подлоге. Но Марк Хаузер работает на стыке гуманитарной и точной науки; казалось бы — неужели стоит рисковать карьерой и чуть ли не свободой — ради поведения обезьянок? Но на самом деле от обезьянок до  общенациональной известности — один шаг: человек получил признание в академической среде за счет, как теперь выясняется, недоброкачественных данных — и позже, среди широкого круга читателей — за счет популярных книг и обзорных статей об эволюции морали и религии. Надо сказать, что в них нельзя сделать подлога, в них нет данных — это обобщения чужих работ. Это сочетание легло в основу успеха Хаузера; Гарвард делает ставку на такие популярные фигуры. Поэтому история Хаузера автоматически бросает тень на эту гарвардскую политику и таких любимцев публики, как Стивен Пинкер, Нэнси Эткофф, Дэн Гилберт — и многие сегодня задаются вопросом: кто следующий?

Станут ли издатели популярных книг осторожнее относиться к популярным звездам от науки? Станут ли университеты, которые старательно подталкивают ученых к массовой известности, строже их контролировать? Что изменится в работе СМИ? И главное, кто следующий?