Лекция

Массовые войны, секуляризация, развитие медицины и отношение к смерти

Недавно на «Снобе» был опубликован рассказ об одном подмосковном лагере. На его территории все еще стоят гипсовые статуи пионеров, и среди детей ходит страшилка: тот, кто дотронется до статуи, станет пионером и умрет.

Мысль о том, что жизнь не ограничивается своим физическим измерением, а смерть не обязательно приводит к исчезновению, относится к языческой, магической картине мира, которая по сей день никуда не исчезла. И лучше всего она проявляется в военных памятниках, часто отражающих древнее представление о том, что смерть может быть «неправильной», и тогда умерший становится опасным для живущих.

В начале XIX века война перестала быть делом военных. Масштаб человеческих потерь в наполеоновские войны не укладывался в привычные рамки. Исход битвы все меньше зависел от конкретного воина, и погибший переставал восприниматься как герой, но превращался в жертву. И с этого момента проблема памяти о войне стала качественно иной.

Попытка осознать массовую войну хорошо иллюстрируется памятником павшим в битве при Сольферино. В этой битве принимало участие 200 тысяч солдат, убиты были тысячи, а ранены десятки тысяч человек. Наиболее адекватным памятником этой битве стал оссуарий — захоронение солдат сразу всех воюющих сторон в виде часовни, где место алтаря занимают ровные полки черепов.

Параллельно с появлением массовых войн в западной культуре происходит еще два важных процесса: секуляризация (то есть потеря церковью монополии на объяснение природы вещей) и развитие медицины, давшей новое, материалистическое представление о здоровье и природе умирания. В результате объяснять и компенсировать массовую, насильственную и бессмысленную смерть привычными способами становилось все труднее. Оказалось, что наиболее эффективно освоить эту новую историческую ситуацию помогают язычество и магия, имеющие в своем арсенале очень конкретные и понятные технологии работы со смертью.

Заложенные мертвецы

В традиционной культуре каждый человек с малых лет знает, в каких ритуалах пройдет его умирание и как он будет похоронен. Поэтому для язычества очень важно умереть «правильно». Русский этнограф Дмитрий Зеленин в своей книге «Очерки русской мифологии: умершие неестественной смертью и русалки» объясняет, что «умерший неправильно» после своего захоронения может возвращаться и вредить своим бывшим односельчанам. А «неправильная» смерть — это смерть от болезней, насильственная смерть и убийство. Поэтому тех, кто, как считалось, умирал раньше своего срока, хоронили отдельно, чаще всего на перекрестках, и забрасывали могилу сучьями и камнями, чтобы погребенный не мог выбраться наружу. Похожие представления мы находим в Китае, в Монголии, в кельтских мифах и в европейском Средневековье.

В средневековой Скандинавии умершие воины пользовались особенным статусом. Тех, кто умер в бою лицом к сопернику, бог Один забирал к себе. А воин, умерший от болезни или в бою, но «неправильно» (например, от удара в спину), мог стать «плохим» покойником. В Исландии могилы «неправильных» покойников тоже забрасывали камнями. Найдены могилы, где похороненный оказывался перевернутым на живот, со связанными руками и камнями на спине.

Один из элементов памятника павшим в Великой Отечественной войне в подмосковной деревне Молоково — это гора камней. Вряд ли авторы осознанно имели в виду заложенных мертвецов, но, зная о средневековых традициях, мы можем предположить, что подсознательно они обратились именно к этой традиции.

Похожий мотив обнаруживается и в дизайне немецких памятников времен Веймарской республики. Мотив горы камней на военном памятнике становится довольно устойчивым.

Мертвые, выглядывающие из земли

Идея страшной смерти в памятниках может выражаться и по-другому. Например, от тела воина может остаться лишь голова (как в «Мужестве» Александра Кибальникова в Брестской крепости) или рука (как памятнике 1990-х годов из итальянского города Дейва Марина), остальное оказывается как бы замурованным под землей или в стене. В сербском памятнике десяти тысячам заложников, расстрелянным нацистами, мы видим тот же мотив, но уже с идеей возмездия: вырастающие из-под земли руки сжаты в кулаки.

Горгульи

В памятниках Веймарской республики отчетливо прослеживается параллель с готическими изображениями горгулий. В народном сознании вплоть до начала XX века горгульи воспринимались как изображение потусторонних сил.

Конечно, не любой военный памятник автоматически выражает страх перед мертвецами. Средневековая идея о «неправильной» смерти часто отражается в памятниках наиболее трагическим моментам военной истории XX века. В этих случаях героические образы античного типа оказываются неуместными: погибшие в войне уже не герои, а жертвы.

Солдаты-призраки в классической поэзии и в массовой культуре

Без всякого стеснения с архаическими образами обращается классическая поэзия, а позже и массовая культура. Здесь можно вспомнить поэму Цедлица «Ночной смотр», в которой император Наполеон в полночь встает из гроба на генеральный смотр своих солдат. В Норвегии недавно вышел фильм Død snø, в котором на компанию молодых людей нападают ожившие фашистские солдаты. Выясняется, что в этом месте во время Второй мировой был кровопролитный бой. Мотив оживания воинов на месте тяжелого боя легко обнаруживается в европейских средневековых текстах.

Разрушение памятников

Как только уходит поколение, для которого история войны была личной историей, памятники начинают жить своей собственной жизнью. Меняется их интерпретация, меняются они сами. Разрушенное изображение человека выглядит зловещим и порождает страшилки. Вроде той, которую рассказала девочка из пионерского лагеря.