Журнал «Театр» выходил с 30-х годов и был необыкновенно популярен, поскольку в газетах того времени почти не существовало жанра театральной рецензии. То, что несколько лет назад его закрыли, было симптомом. Убрали пристальный взгляд на сцену, который позволяет осмыслить что-то большее, чем можно успеть в газетной рецензии на 70 строк к завтрашнему дедлайну. А значит, и смотреть так пристально вроде не на что.

У меня дома скопился большой архив «Театра» разных десятилетий — что-то покупал сам, что-то увез с дач и чердаков друзей, а что-то подобрал на задворках библиотек. И сейчас мне приятно листать эти потрепанные страницы, перечитывая пьесу Стоппарда «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» в переводе Бродского или редкие пьесы Джойса, которые впервые прочитал именно в «Театре», а уже потом купил аккуратные книжные томики. А потому, когда прошлой зимой известный театральный критик и моя подруга Марина Давыдова сказала, что «Театр» может возродиться под ее началом, я страшно обрадовался. И, конечно, согласился написать статью про «Дон Жуана» Дмитрия Чернякова и всех-всех-всех, поскольку ровно на страницах этого журнала я могу себе позволить то, от чего придет в ужас любой газетный редактор, — например, 40 000 знаков текста. Ровно так же радовались все те, кто принял участие в создании первого номера, безропотно соглашаясь на скромные гонорары, гигантские объемы и рискованность этой затеи.