Как назвать библиотеку

   Это что-то языческое. Меня «увековечивает» мое дело, которое, может быть, останется «навечно». В связи с этим «делом» или «произведением искусства» (в моем случае) меня будут помнить. Или не будут помнить, если мое дело окажется никому не нужным.Вы знаете, в коллекции Третьяковки есть пара моих работ, ну и здесь, в Берлине, и не только на Берлинской стене, но и в музее мадам Тюссо, есть картинки с моей фамилией. Так что лично мне «увековечивания» пока хватает.

А кого бы я увековечил? Никогда не думал об этом.

К названию библиотек с именем Ленина, например, никак не отношусь. Назвали и назвали.   

   Мне нравится, когда какие-то учреждения носят имя кого-то, потому что это заставляет людей, которые там работают или учатся, знать хотя бы, что это за фигура. Я бы, конечно, назвал что-нибудь именем Бродского, именем Набокова точно назвал бы, именами Андрея Платонова, Бориса Леонидовича Пастернака, Булгакова, Мандельштама — я бы назвал и учреждения, и библиотеки, конечно — это я просто называю тех, кого я люблю и перечитываю.

А эту библиотеку, я думаю, можно назвать именем Корнея Ивановича Чуковского. Я не знаю, есть ли детские библиотеки, носящие его имя, но Корней Иванович Чуковский — это фигура величайшая. У меня есть маленький внук, и Чуковского я перечитываю и восхищаюсь им бесконечно. Что касается Михалкова, мы все злы и раздражены Никитой Сергеевичем и поведением его папы в разных ситуациях, но как у детского поэта у него много забавного.   

   Надо в Америке назвать библиотеку именем Гайдара. Кем-то российским. Я живу рядом с библиотекой Гайдара в Москве. Но будет хорошо, если в Нью-Йорке дети будут знать, что был такой Аркадий Гайдар. Они узнают это имя, а потом мы переведем его книги — возможно, силами участников проекта «Сноб» — на английский. Мы ведь все выросли на «Чуке и Геке» — надо и американским детям тоже дать такую возможность.

А еще можно новую автомобильную трассу до Владивостока назвать именем Земфиры. Все будут понимать, почему — мало что еще связывает страну. И мне кажется важным назвать ее женским именем, так что пусть будет Земфира.   

   На мой взгляд, неверно навязывать имя уже существующим учреждениям. Поскольку даже если кандидат, именем которого хотят назвать, например, библиотеку — очень известный автор детской литературы, то всегда найдется еще очень много других хороших авторов, именами которых можно было бы назвать это учреждение. И если данный человек не имеет отношения к созданию этой организации, если он не создал его, или же если его деятельность действительно как-то органически не связана с тем или иным институтом, то понятно, что выбор одного кандидата из пула возможных деятелей будет нравиться не всем.   

   Для меня самый великий из русских — это Пушкин. И я бы из всех старался пропагандировать именно его.

В России очень много всего названо именем Пушуина, а в Америке нет, тут вообще почти никто не знает Пушкина, а ведь это величайший поэт. Кстати, многие афроамериканцы считают его своим, и это надо бы как-то отметить, например, назвав именем Пушкина библиотеку в Гарлеме.

Вообще я бы все называл именами великих поэтов и писателей: Сервантес, Шекспир и, конечно, русские поэты — Мандельштам, Цветаева, Пастернак.

А вот именем Бродского пока бы ничего не назвал, мне кажется, еще рано. Памятник бы поставил, а все остальное позже. Должно пройти лет 30-40 осмысления, за это время все утрясется. Мы понимали и понимаем, что Бродский гений, так же как понимали современники Пушкина, но сразу ему тоже никто не воздвигал памятников, прошло как раз 30-40 лет. Хотя нет, все-таки одно заведение я бы переименовал в честь Бродского — Ленинградский университет имени мне ненавистного Жданова я бы сделал университетом имени Бродского. Это было бы логично.   

   Эта традиция, несомненно, имеет смысл, просто нужно очень внимательно выбирать, и хорошо, когда действует правило карантинного периода между смертью человека и называнием его именем какого-то места. Понятно, что ничего нельзя называть именами еще живых. И хорошо бы, чтобы прошло какое-то время, пока история, что называется, все расставит все на свои места. Я считаю, что все, что угодно, называть именем Самуила Яковлевича Маршака можно и нужно, называть все, что угодно, именем Корнея Ивановича Чуковского, можно и нужно. А вот именем Агнии Барто я бы ничего не называл. И, мне кажется, что история здесь расставила свои приоритеты и оценки. Если любую детскую библиотеку назвать именем Чуковского, не будет ни одного человека, который будет протестовать. Что касается Михалкова, то это фигура, которая имеет несомненные и очень значительные заслуги перед советской и русской детской литературой, это надо признать. У него есть замечательные детские стихи — «Дядя Степа» и несколько таких, на мой взгляд, которые стоят того, чтобы их до сих пор читали дети. Но я бы подождал несколько десятков лет, прежде чем что бы то ни было называть именем Михалкова, пока история здесь все расставит по своим местам и окончательно закрепит свои оценки и вынесет свой вердикт.