— Хотя бы вы ему скажите… Может быть, он постороннего человека, специалиста послушает. Нельзя столько жрать!

Стройная женщина лет тридцати с небольшим говорила с нескрываемым раздражением. Ее чувства были обращены к присутствующему здесь же сыну — мальчику лет десяти, очень похожему на медвежонка Винни-Пуха из мультфильма.

Внешность самой женщины легко описывалась расхожей фразой: «видно, что человек много собой занимается». Я уже знала, что женщина — адвокат. Преуспевающий, умный, жесткий.

— Мне кажется, что он просто живет возле холодильника! Это не считая четырехразового, поверьте, вполне полноценного по калориям и витаминам питания! И всякой засоряющей желудок дряни, которую он покупает на свои карманные деньги…

— Понимаете, я очень люблю сухарики… — проникновенно объяснил мальчик, обворожительно улыбнулся мне и, тихонько сопя, стал собирать башню из больших деталей детского конструктора.

Мальчик мне нравился. Он выглядел вполне здоровым. Естественно, его звали Миша.

Мама продолжала метать громы и молнии.

— Ты хотел бы похудеть? — спросила я Мишу. — Тебя в школе не дразнят?

— Не-а, — безмятежно ответил он. — Мне и так нормально. Диету — ну ее! А которые мальчишки дразнят, так их девчонки колотят. Они за меня. Но я и так не обижаюсь. Надо ж им кого-то дразнить…

— И вот это еще! — снова взвилась мама. — Он всех прощает, все понимает, со всеми договаривается... Никогда не даст сдачи. Девчонки и учителя его действительно любят за незлобивость, но ведь надо понимать, в каком мире мы живем…

— Скажите, ваша семья — это вы, Миша…

— Еще моя старшая дочь Ева и мой муж.

— Сколько лет дочери?

— Девятнадцать, она учится на юридическом факультете. Между прочим, отличница. А этот, — она ткнула пальцем с устрашающим накладным ногтем в Мишу, — получит тройку и даже не расстроится!

Я поняла, что здорово ошиблась с возрастом своей клиентки. Не могла же она родить старшую дочь в 13 лет!

— Какие отношения у Миши с отцом?

Дама как-то замешкалась, и ответил сам Миша:

— Очень хорошие! Мы в кафе ходим, в театр, и в морской бой он со мной играет!

— Я хотела бы поговорить с вашим мужем.

— Вы уверены, что это нужно? — в голосе дамы ясно звучали сомнения, которые только укрепили мое намерение.

— Да, совершенно уверена.

Молодому человеку я не дала бы и тридцати. Впрочем, на прямой вопрос он ответил: тридцать один. Профессия — театральный актер. — Какой театр?

— Да вы не знаете… Это такая экспериментальная студия…

Разумеется, Андрей не был биологическим отцом ни Миши, ни Евы. Но свое расположение к Мише подтвердил охотно и сразу.

— Вы знаете, это действительно странно. Хорошо, если вы разберетесь, — серьезно сказал Андрей. — Наталья обожает Еву, лепит ее по своему образу и подобию, поощряет в ней просто зверское какое-то честолюбие. А Ева с детства лицемерит и подстраивается, ей это во вред, мне кажется. Вроде бы Наталья и Мишку любит. Но иногда на него просто как с цепи срывается — даже не понять, с чего началось. Я, бывает, вступаюсь, так она на меня. А Ева всегда на ее стороне, тоже все пытается брата гнобить за обжорство. Мишка же у нас человек хороший, добрый, все им прощает, всех помирить пытается...

— Биологические отцы детей на горизонте появляются?

— Нет, мы вместе уже четыре года, ни про того, ни про другого я даже не слышал. Понимаете, я люблю Наталью и к Мишке привязался, хотел бы жить с ними, но… Она успешный человек, умница, красавица, все свое благосостояние создала своими руками, но иногда ведет себя так… — мой собеседник пытался подобрать верное слово, — так, как будто бы все это ей не принадлежит, как будто она живет чужую жизнь. И в любой момент все могут отобрать, и надо всегда быть готовой это защищать когтями, клыками… Кто на нее нападает? Мне это непонятно… и неприятно… Хорошо бы, действительно, разобраться…

— Что ж, попробуем, — пообещала я.

Чтобы распутать ситуацию, мне явно не хватало информации. Удача пришла случайно, без всяких моих «наитий». Бесполезно (в который уже раз) разрабатывая тему отцов, я задала провокационный вопрос (полагая, что на сына Наталья переносит какие-то конфликты с бывшим мужем):

— А Миша-то, наверное, внешне на своего отца похож? Вы с Евой стройные, а он вон какой медвежонок… Папа поесть любил?

Наталья закаменела лицом:

— Нет, Мишин отец — невысокий и довольно субтильный мужчина.

— А в кого ж он такой? — надавила я.

С минуту Наталья молча смотрела в окно, потом нервным движением открыла лежащую на коленях сумочку:

— Я знала, что рано или поздно вы докопаетесь… Поэтому принесла… Вот, смотрите.

У меня в руках оказалась фотография очень толстой девочки лет 12, с заплывшими глазками и темными жиденькими косичками по бокам круглой, лоснящейся физиономии.

— Кто это? — спросила я, уже обо всем догадавшись.

— Это я, — сказала Наталья. На ее красиво вылепленных скулах совершенно по-мужски ходили желваки. — С детского сада меня дразнили. В начальной школе мальчишки подглядывали, как я переодеваюсь на физкультуру, а потом рассказывали друг другу всякие гадости. Я старалась учиться лучше всех, у меня все списывали, но все равно дразнили. Когда в восьмом классе мне понравился мальчик, он сказал, что будет со мной встречаться, если я буду делать за него все контрольные по математике и если никто не увидит и про нас не узнает. Иначе его задразнят вместе со мной. Стоит ли продолжать?

— Когда вам удалось решить эту проблему?

— Сразу после университета. Я с четвертого курса неплохо зарабатывала, нашла человека, который в меня поверил, подобрал методики и… Я с лихвой оплатила все его услуги, но все равно безмерно благодарна ему. Он изменил мою жизнь. А Ева — это бонус на память…

Вот теперь все стало по своим местам. Методики, которые Евин отец использовал для преображения своей сначала клиентки, а потом и любовницы, касались только внешних изменений. Внутри Наталья осталась прежней — и продолжала бороться за место под солнцем от лица толстой, уродливой, всеми гонимой девочки. Свое новое, «более удачное» альтер эго она поместила в Еву. В результате девочка тоже жила «не своей жизнью», но сумела приспособиться к требованиям матери.

И только благодушный Миша решительно не желал вписываться в общую картину. Он, как и сама Наталья в детстве, был толстым обжорой, но совершенно не желал комплексовать по этому поводу. Он не носил брони, но его любили и принимали.

Движимая любовью и тревогой за сына, Наталья настойчиво пыталась «открыть ему глаза» на мир.

— Это он открывает вам глаза, — сказала я Наталье при очередной встрече, когда мы уже обсудили все вышесказанное. — Он ваш подарок, ваше прозрение. Можно быть толстым, можно быть неагрессивным. Можно быть любым. Не нужно его переделывать. Миша показывает, что нужно наконец-то сделать вам самой. Принять не других, а именно себя, ведь вы же теперь именно такая, какой хотели себя видеть. И тогда мир перестанет быть угрожающим и опасным местом…

— Я попробую, — неуверенно сказала Наталья. — Но я не уверена, что у меня получится… Как увижу его у холодильника, как вспомню, так прямо крышу сносит…

— Получится, получится, — подбодрила я. — Уж чего-чего, а силы духа вам не занимать…

Удивительно, но когда Наталья перестала бороться с обжорством сына, Миша немного похудел. Наверное, его подсознание сочло свою воспитательную (в отношении матери) задачу выполненной. Впрочем, по окончании школы Миша твердо решил стать кондитером.

Зато Ева существенно пополнела, перевелась на заочный, устроилась на работу в какой-то офис и вышла замуж за одноклассника-программиста.

Наталья и Андрей подумывают об общем ребенке. Миша очень поддерживает эту идею.