Лекция

Назовите важнейшие достижения технологии прошедших 350 и будущих 350 лет

Стивен Фрай: Будущее всегда смеется над теми, кто пытается его предсказать. Мы недостаточно умны, чтобы предвидеть будущее, и оно всегда приходит неожиданно. И почти всегда сюрпризы преподносит не наука, а человечество: наша реакция на научные открытия бывает удивительной и непредсказуемой.

Тим Бернерс-Ли: Примерно 350 лет назад стало формироваться то, что мы называем «научным подходом»: люди стали выдвигать теории, а потом экспериментально их проверять, то есть появилось все то, что теперь нам растолковывают еще в детском саду. Удивительно, что сегодня, 350 лет спустя, многие люди перестали доверять науке.

Что касается будущего — я не хочу ничего прогнозировать, но мне бы хотелось увидеть, как технологии будут поддерживать демократию и науку. В науке мы имеем дело с очень сложными системами, и один человек просто не в состоянии с этим справиться, поэтому нужны технологии, которые позволят нам решать научные задачи сообща. А демократия — это принцип принятия коллективных решений о том, что делать. И нам нужна технология, которая позволит людям более эффективно принимать эти решения.

Билл Томпсон: Думаю, в будущем гораздо более тесным станет взаимодействие между биологией и IT . Мы сможем мыслями осуществлять ввод данных и управлять машинами, а визуальные сигналы, исходящие от машин, будут обрабатываться нашим мозгом и приниматься за настоящие.

В какой момент никому не известная новая технология вдруг становится общепринятой?

Стивен Фрай: Самым значительным технологическим прорывом последних пяти лет, по-моему, является «Твиттер». Когда он появился, казалось, что это что-то совершенно банальное и бессмысленное. И вот однажды я застрял в лифте. И тогда я написал в «Твиттер»: «Блин! Я застрял в лифте» и сфотографировал себя и тех людей, которые застряли вместе со мной. И буквально через несколько дней все газеты написали про этот сервис. Начался бум «Твиттера».

И очень интересно, как к «Твиттеру» отнеслась пресса. С одной стороны, его стали воспринимать как угрозу СМИ: из-за «Твиттера» знаменитости начали ускользать из рук прессы, ведь теперь они могли сами заниматься своим пиаром. И газеты писали, что «Твиттер» никому не интересен. Зато через две страницы у них было написано: «Читайте ленту Daily Mail на “Твиттере”!»

Тим Бернерс-Ли: Переломные моменты в истории технологии могут быть разными. Например, изначально электронной почтой пользовались в основном на университетских кафедрах. Постепенно имейлы начинало писать все больше и больше людей. Конечно, электронная почта была нужна бизнесу, и в конце концов ограничения на коммерческое использование сети, ранее наложенные Национальным научным фондом США, перестали действовать. И тут наступил переломный момент: люди, до этого с удовольствием пользовавшиеся электронной почтой, вдруг стали снова брать в руки телефон — дело в том, что их достал спам, заваливающий их почту.

Какова ситуация с новыми технологиями за пределами развитых стран?

Стивен Фрай: У людей, не имеющих доступа к интернету, есть опасность оказаться деклассированными из-за цифровой неграмотности, как 150 или 100 лет назад из-за обычной безграмотности. И при этом только в Великобритании 10 миллионов человек никогда не пользовались компьютером.

Тим Бернерс-Ли: Примерно 20 лет я и мои знакомые хакеры писали новые протоколы и создавали разные удивительные штуки для людей, которые любят технологии. Но когда пользоваться интернетом стали 20-25 процентов жителей планеты, мы поняли, что остальным тоже надо этим пользоваться. Почему же они этого не делают? Выясняется, не только из-за того, что у них нет доступа к сети. Может, у них нет телефона с интернет-браузером или софта на их языке? Или все есть, но они не знают, что с этим делать. Возникает вопрос: как им помочь? Ведь нельзя же заниматься интернетом вместо здравоохранения, вакцинации или водоснабжения. Интересно, как все эти вещи переплетаются между собой — и одно нельзя отделить от другого.

Билл Томпсон: Конечно, распространение информационных технологий чрезвычайно важно. Но сейчас мы начинаем понимать, что когда остальные 70-80 процентов населения Земли выйдут в сеть, их воздействие на интернет будет колоссальным. И вряд ли мы все готовы к таким переменам: мы отстраивали интернет под собственные нужды — это заложено во многих протоколах и системах, которыми мы пользуемся. Двигаясь вперед, мы продолжаем отсекать людей от новых ресурсов: они не могут получить к ним доступ из-за низкой скорости интернета. В то время как мы должны, напротив, постараться включить их в свой круг. Ведь интернет — это просто все соединенные между собой компьютеры; любой подсоединенный к сети компьютер так же важен, как сервер в Мичиганском технологическом институте или правительственный сервер.

Как сильно новые технологии изменят нас и нашу жизнь?

Стивен Фрай: В конечном итоге это будут определять люди, а не абстрактные идеи. Мы и представить себе не можем, к каким последствиям — как положительным, так и отрицательным — это приведет. Человечеству вообще свойственны перемены. Сейчас многие жалуются, что из-за интернета люди перестали общаться, как раньше. Но привычный нам способ взаимодействия между людьми появился, когда мы стали жить в городах, а это случилось только после промышленной революции. Вообще почти все, что кажется нам естественным, на самом деле пришло в нашу жизнь недавно. Например, наши прадеды считали, что бить детей — нормально.

Джим Хаселоф: Аналогии тому, о чем вы говорите, можно найти в биологии. В результате постоянного отбора мы получили культуры и животных, очень сильно отличающиеся от тех, с которыми имели дело наши предки. Сейчас мы научились напрямую и гораздо более осмысленно менять свойства культур, но мы уже успели привязаться к существующим культурам, и они кажутся нам естественными. Между тем они совершенно неестественны. Их отобрал человек.

А как новые технологии повлияют на культуру?

Стивен Фрай: С тех пор как изобрели печатный станок, люди боялись, что быстрое распространение идей плохо повлияет на культуру и на человеческий разум: люди перестанут, как подобает, изучать семь свободных искусств и начнут читать эти глупые книжки. Когда широкое распространение получили романы, многие пришли в ужас: они казались вульгарными и непристойными. Потом появились бульварные романы и детективы, потом кино, потом телевидение, потом видеоигры. И все это должно было разрушить человеческий мозг.

О какой новой технологии вы мечтаете?

Дэйм Вэнди Холл: Я мечтаю о телепортации. Будет здорово, если мы научимся перемещать атомы по интернету. Правда, тут понадобятся интернет-протоколы для передачи атомов, и тогда до ошибки 404 лучше не доводить.

Билл Томпсон: Мне бы хотелось, чтобы все технологии исчезли из поля зрения. Я хочу вместо технологий просто видеть других людей.

Стивен Фрай: В сериале «Стар Трек: Следующее поколение» мне всегда нравилась голографическая комната Holodeck. Там на стенах можно было запустить программу имитации чего угодно — например, истории из прошлого. То есть создавать с помощью воображения другие миры. Но ведь мы умеем это делать с того момента, как научились говорить и писать: люди рассказывают истории, пишут стихи и проникают в мысли других людей. Так что на самом деле единственная важная технология — это язык: способность соблазнять, восхищать, интриговать, озадачивать и обманывать других людей словами.