На любом этапе жизни индивида можно говорить о его правах и обязанностях. То есть определять, что общество должно ему, а что он должен обществу. Вся история цивилизации есть налаживание взаимных ожиданий. Если подростки вдруг начинают не соответствовать таким ожиданиям, то можно говорить об угрозе распада общества.

Сейчас мы столкнулись с ситуацией, когда мы не можем наделять конкретными правами и обязанностями определенную группу людей, потому что не можем точно идентифицировать ее ни как взрослых, ни как детей.

Лет десять назад таких обозначали словом kidult (от слов kid — «ребенок» и adult — «взрослый»). Линор Горалик считает этот термин слишком размытым, она предпочитает называть таких людей «новыми взрослыми», то есть людьми, которые обладают признаками взрослого человека, а ведут себя, как подростки.

Ничто не произвело большего сдвига в понимании природы личности, чем ставший модным в начале ХХ века психоанализ. На улицах и в салонах заговорили о том, что детские ассоциации и воспоминания есть ключ к пониманию поведения взрослых; как утверждают психоаналитики, внутри взрослого человека сидит ребенок. С этого времени взрослые люди стали отходить от модели поведения, которую всегда навязывало им общество.

После Второй мировой людям захотелось привести свой мир в норму, иногда даже утрированную. Это вылилось в бум рождаемости и появление поколения детей, которых стали называть беби-бумерами; они-то и изменили лицо мира. Эти дети оказались крайне избалованными — секс и смерть еще были для них тайной, но у них уже были деньги, и они выстраивали вполне рыночные отношения с другими. При этом с юридической точки зрения они не обладали правами взрослых людей. Они выбирали «облегченную» эстетику, жили в ярко декорированных комнатах и слушали легкую музыку.

Но вот они повзрослели, и картина стала более оптимистичной: экономический рост освободил представителей данного поколения от необходимости бороться за рабочие места. В отличие от своих родителей беби-бумеры были начитанны и хорошо образованны. Это был средний класс, который знал, как строить свою жизнь дальше. Когда они уже стали заводить детей, то давали им все преимущества, которые можно получить в жизни. При этом всем своим образом жизни беби-бумеры показывали своим детям, что зрелость и семейные хлопоты вовсе не являются синонимами.

В 1990-х экономика снова пошла вверх; бурно развивавшаяся индустрия высоких технологий сулила инвесторам немалые прибыли (хайтек был главным словом тех лет). Осевшие было в «почтовых ящиках» зубрилы-отличники занялись бизнесом и стали миллионерами. Рынок стал подстраиваться под эту категорию людей.

Новоиспеченных богачей не интересовало то, что увлекало тинейджеров 50-х — открытые машины и яркие платья; они просто не знали, как с этим обращаться. Тут и начались разговоры о том, что «новые взрослые» не хотят взрослеть. Почему они не заводят детей и не занимаются благотворительностью? Почему ведут себя, как 14-летние подростки? Ответ лежит на поверхности: они и есть 14-летние подростки. Такие люди аутичны и консервативны. Они не умели общаться (нанимали себе переговорщиков на деловые встречи), не очень интересовались тем, что до того понималось как бизнес, не умели одеваться (приходили в кроссовках в офис).

Когда же стиль их жизни стал выходить за пределы этой группы «детей беби-бумеров», мир призадумался: если полудети-полувзрослые получат власть над миром, то что будет с «ядерным чемоданчиком»?

Возникает следующий вопрос: если они не хотят взрослеть сами, то что будет с их детьми?

Однако, как ни странно, по статистике они являются лучшими родителями, чем представители других групп населения. Ведь у них шире «пространство конструирования жизненных ситуаций». Иными словами, благодаря своему благосостоянию они обладают большей свободой действий: например, они могут развестись с одной женой, потом с другой, при этом регулярно видеть всех своих детей и к тому же в состоянии всех их содержать.

Они также лучше контактируют со своими родителями, чем представители других групп. Получается, что дети беби-бумеров вовсе не бегут от ответственности.

В 2007 году Линор Горалик написала статью о Евгении Чичваркине — идеальном представителе описываемой группы: он ведет «взрослую» жизнь, занимается бизнесом, растит детей, но в свой офис надевает веселые майки. Тогда автору казалось, что в лице Чичваркина общество имеет дело с новым вектором развития. Сейчас же Линор считает, что современное поколение подростков все же станет более традиционными родителями — причиной тому экономические неурядицы, обрушившиеся на их родителей.

Два года назад Линор писала: «новые взрослые» есть классово-социальный феномен, в более бедных слоях общества такой идиллической картины нет. Тогда казалось, что этот класс составляет относительно большой процент населения. Теперь он сужается на глазах, и что с ним будет происходить дальше, не очень понятно. Все будет зависеть от того, что будет с экономикой.