В ноябре 2010 года я приехала в Россию, чтобы собрать материал для своей диссертации «Развитие детей в "тотальных институтах" в России». «Тотальные институты» — термин, введенный социологом Э. Гоффманом: «Место деятельности и пребывания большого количества людей, которые в течение достаточно долгого времени отрезаны от внешнего мира и совместно ведут затворническую жизнь, формы которой эксплицитны и тщательно регламентированы».

Я стала обзванивать крупные детские дома и интернаты Санкт-Петербурга и области в надежде получить разрешение на проведение исследования. В некоторых учреждениях мне отвечали отказом: многие стали бояться, что будет раскрыта ненужная правда, что на них могут «наговорить» без всякой на то причины. Многие ссылались на уже тогда начавшийся скандал с детским домом в Павловске — вскоре мы прочитали об этом на «Снобе».

Через месяц после возвращения в свой университет, который расположен на севере Англии в маленьком городе Дарем, я начала искать выход на те же детские дома через иностранных коллег. Нужные люди нашлись почти сразу — единственные ученые в своей области, которые были заинтересованы в изучении российского опыта работы с детскими домами. Они работали в международной команде: Россия, США, Великобритания и Нидерланды. Инициаторами проекта были американцы, которые смогли выбить финансирование. Они изучали связь между детьми и воспитателями и разрабатывали разные способы улучшить положение детей в детских домах, основываясь на «теории привязанности» (ее автор — Джон Боулби, 1961). В России они хотели доказать, что эту теорию можно очень эффективно использовать: стоит повернуть лишь два рычага, и весь механизм через некоторое время начинает работать, как хорошие часы.

Итак, ученые приехали в Петербург, вооружившись двумя методами. Первый состоял в изменении графика работы нянек, педагогов и остального персонала. Прежде все воспитатели (этим словом ученые объединили всех работников, непосредственно контактирующих с детьми) трудились по стандартной схеме «сутки через сутки». Теперь они стали работать пять дней в неделю, а ночью дежурили другие воспитатели.

Второй метод заключался в проведении кратковременных, но эффективных тренингов, направленных на то, как общаться с детьми. Воспитателям объясняли, что с ребенком нужно постоянно разговаривать, прикасаться к нему, что на его развитие сильно влияет улыбка. В общем-то, те житейские мудрости, которые мы знаем из собственного родительского опыта.

На роль площадки выбрали три дома ребенка в Санкт-Петербурге. В одном из них ничего не меняли, во втором проводили тренинги по работе воспитателей с детьми, а в третьем применяли оба метода. Детские дома выбирались исходя из похожих условий проживания и количества детей.

Через три года подвели итоги. Дети, проживающие в первом детском доме, так и остались ни с чем. Большая часть из них в четыре года не могла разговаривать, дети были совершенно неконтролируемыми в своих эмоциях, страдали дистрофией и замедленным ростом и накапливающейся агрессией. Для большинства из них будущее уже определено: они перейдут в коррекционный интернат, где им будут ставить диагнозы с уклоном на умственную отсталость. Во втором доме ребенка, где вводился лишь один механизм, были определенные успехи и в физическом развитии, и в коммуникации. А дети, проживающие в домах ребенка, где вводились оба механизма, поразили своими успехами: их вес укладывался в медицинские рамки здоровых детей; их моторика была развита хорошо; они разговаривали, притом их речь была приближена к нормальной, они смеялись, легко шли на контакт, были открыты; они адекватно реагировали, их эмоции были понятными: если их обижали, они расстраивались, если их радовали, они смеялись, и так далее.

Около 50% всех детей в домах ребенка были с теми или иными отставаниями. Результаты показали, что самое большое влияние обученный персонал оказал именно на умственно или физически отсталых детей. Их отклонения уменьшились почти в два раза по сравнению с детьми, которые находились в доме, где не проводилось исследования.

Работа этой команды ученых подошла к концу вместе с финансированием. Сейчас американская сторона проекта ищет новый грант. А я готовлюсь снова ехать в Петербург, чтобы вновь попытаться найти контакт с детскими домами и продолжить работу над диссертацией.