— У меня со свекровью хорошие отношения! Она умный и достойный человек. И сыновей своих хорошо воспитала. И выглядит дай бог каждому в ее возрасте, и в бассейн ходит, и интересуется всеми книжными новинками, и нам советует…

— Помилуйте! — не выдержала я. — Я же ни одного дурного слова не сказала о вашей свекрови. Я ее вообще никогда не видела! Может быть, сначала объясните, с чем вы спорите?

— Да, действительно… — обескураженно огляделась молодая женщина. — Я ведь вообще-то хотела вас спросить, как с дочкой играть… И с чего же это перешло-то?

Двухлетняя Карина, сосредоточенно сопя, раздевала моих кукол, сидя на ковре у ног матери. Уже раздетых кукол она складывала в ряд, одежду отдельно. Голые куклы были похожи на дрова. Все вместе вызывало какие-то неотчетливые, но явно неприятные ассоциации.

— Господи, Карина, что ты делаешь? Прекрати! — раздраженно вскрикнула мать, по-видимому, только что заметив или как-то по-новому оценив кукольное действие. Девочка взглянула на мать с удивлением и послушно отложила полураздетого Кена.

— Мы с вами говорили о том, что на третьем году жизни ребенка самым продуктивным и естественным методом развития его интеллекта являются ролевые игры, — напомнила я. — Вы жаловались, что не умеете играть в эти игры, я посоветовала вам попробовать привлечь к этому делу отца Карины — мужчины, если начинают играть с детьми, часто оказываются в организации игры значительно креативнее женщин…

— Да, я вспомнила, спасибо, — кивнула мама Карины. — И поняла почему. Понимаете, наш папа… я сама ни к чему не могу его привлечь, потому что его как будто с нами и нету.

— Он много работает? Часто бывает в командировках?

— Нет. Нет. Но он иногда вообще с таким удивлением на нас с дочкой смотрит — дескать, откуда это мы взялись?

— Простите, не поняла. («Папа с психиатрией? Или она женила парня на себе насильно, шантажируя беременностью?»)  Вы поженились… по любви?

— Да, конечно. Ребенка он, правда, вначале не хотел, говорил, что когда-нибудь потом. Но когда его мама сказала, что об аборте и думать нельзя, а ребенок даже хорошо, если рано, он сразу согласился.

— Свекровь часто приезжает к вам? Вмешивается в вашу жизнь? Учит вас вести хозяйство?

— Никогда! Все, что я вам вначале сказала, — правда. Она милая интеллигентная женщина и никогда не позволит себе… И я честно не понимаю, почему… — мама Карины заплакала. Девочка тут же забралась ей на колени и как-то очень сноровисто начала вытирать мамины слезы ладошками. Привычная сцена?

Да что там у них происходит-то?!

— У мужа есть старший брат, — умывшись у раковины, сказала Люба. — Они с женой развелись полтора года назад и сейчас не общаются. Но я ее еще застала. Она мне сказала: не суйся сюда, тебе этого не надо. Моему как бы мужу двадцать семь лет, мы шесть лет вместе прожили,  у меня иногда такое ощущение, что я с немолодой теткой живу, а иногда — что школьника соблазнила. Тогда я подумала, что это она по злобе сказала, а теперь ох как понимаю ее. Вам непонятно, наверное. Но вот насчет ролевых игр: папа наш сам не будет, конечно, но я могу его заставить с Кариной играть. Что я для этого должна сделать? Сначала рассказать Клавдии Николаевне (это свекровь) о своем визите к психологу, пользе ролевых игр и ваших советах относительно участия ее сына. Потом она, скорее всего, придет к вам и из первых рук выяснит подробности, чтобы все сделать правильно. Причем мне о своем визите она не скажет, чтобы не показалось, что она вмешивается в нашу жизнь. Потом проведет беседу со своим сыном о ролевых играх и его роли в воспитании Карины. Потом — с нами обоими о том же (чтобы я не обиделась, что за моей спиной…) И наконец апофеоз — Олег играет с Кариной в больницу или автомастерскую… Я устала так жить. Я никогда не солю гречневую кашу. А у них в семье все очень соленое. Чтобы Олег на втором году нашей совместной жизни согласился с тем, кто кашу можно посолить и в тарелке, понадобилось вмешательство Клавдии Николаевны. Знаете, бывает, детей на таких шлеечках аккуратно водят?

—  Знаю. Все серьезно, — согласилась я. — Но пока мы сделаем так, как вы сказали. Пусть Клавдия Николаевна приходит выяснять про ролевые игры. По возможности даже подтолкните ее.

«Милая, интеллигентная женщина,» — полностью согласилась я с характеристикой Любы, данной ею Клавдии Николаевне, после беседы о ролевых играх.

— Клавдия Николаевна, а как насчет того, чтобы отпустить сыновей? Они ведь уже взрослые дяденьки…

— Понимаю вполне, — с грустной улыбкой кивнула женщина. — Это проблема. Любочка жаловалась, да? А если бы вы еще мою бывшую невестку послушали… Иногда смотрю на себя в зеркало и думаю: неужели я правда монстр?

— Но почему же…

— Я думала сто раз, читала. Может быть, все дело в том, что очень много всего накоплено: мысли, опыт, фактически полезные какие-то вещи, и очень хочется отдать. А кому же, как не детям… У них никогда не было ничего похожего на подростковый кризис, как его в книжках описывают… ( «Конечно, не было! — подумала я. — Потому что они его, этот кризис, так до сих пор и не прошли… Чтобы инициация состоялась, должно быть сопротивление материала».) Мы с мужем даже удивлялись: парням уже по шестнадцать-восемнадцать лет, а они по-прежнему с нами всем делятся, советуются. Старались их никогда не отталкивать, поддерживать во всем.

— Клавдия Николаевна, как вы думаете, почему однажды родители перестают понимать своего ребенка, сука рычит на своих подросших щенков, а медведица прогоняет выросшего пестуна за границы семейного участка? Ведь если это в результате эволюции повсеместно в природе закрепилось, значит, это для чего-то ужасно нужно?

— Ну, я понимаю, что вы хотите сказать — чтобы они ушли и жили своей жизнью. Но даже в угоду вашим законам эволюции я не могу выбросить своих детей из своей головы и своего сердца, как это делает сука или медведица!

— Но ведь никто не говорит, что родители «непонятых» подростков расстаются с ними навсегда, — напомнила я. — После периода «семейного непонимания» и социальных поисков в благополучном случае наступает следующий период — период дружеского общения взрослых, родных людей.

Клавдия Николаевна долго молчала, глядя перед собой.

— Я не смогу, — наконец сказала она. — Я сто раз обещала себе не вмешиваться, но когда они сами приходят и спрашивают, а я вижу, что нужно сделать... Особенно теперь, после смерти моего мужа. Что у меня осталось? Вы правы, скорее всего, но я не смогу…

— Вы что-нибудь придумаете! — уверенно сказала я.

***

Когда Карине было шесть лет, они пришли на тестирование перед школой, и Люба сама напомнила о прошлом визите. В памяти на удивление легко всплыла несоленая гречневая каша, и я спросила:

— Как там свекровь?

— Все чудесно! — улыбнулась Люба. — Она тогда почти сразу уехала на полтора года в Конго с какой-то гуманитарной миссией, нам сказала: обновить свой французский язык. Вы бы видели, как обиделись на нее эти великовозрастные балбесы: как же, мамочка нас бросает! Потом все устаканилось, муж начал как-то сам принимать решения, а когда она вернулась, все и вовсе стало хорошо, моя мама нам столько не помогает, сколько свекровь. Теперь вот согласилась Карину в музыкальную школу возить. Только холостой старший брат все еще на всех в обиде и моему говорит: жаль, что мама раньше в джунгли не уехала, когда мы еще с Ленкой жили. А теперь уже поезд ушел — у Ленки новый муж и от него ребенок.