Читайте также
Therapeutic! Спасибо)
...либо мертвы, либо за кем-нибудь замужем...:)
Спасибо за Бродского и Венецию !
Кажется, за 20 лет город не изменился, и всё-таки... В фильме на одной из двух колонн между лагуной и пл.Св.Марка нет привычного крылатого льва, символа Венецианской Республики. Св.Георгий продолжает разбираться со змеем, а лев исчез (реставрация?).
С этими колоннами связано одно венецианское поверие. Не вдаваясь в детали, фильм не только снят здорово, но и в необычный момент.
Эту реплику поддерживают: Виталий Комар
У Вас, Вадим, хороший глаз! - действительно, в этом фильме нет
крылатого льва. Вероятно, его роль играет сам Бродский.
Играет и (помните?) говорит, что Св. Георгий макает своё копьё в чернила.
Эту реплику поддерживают: Вадим Конаков
…Тонущий город, где твердый разум
внезапно становится мокрым глазом,
где сфинксов северных южный брат,
знающий грамоте лев крылатый,
книгу захлопнув, не крикнет "ратуй!",
в плеске зеркал захлебнуться рад.
Гондолу бьет о гнилые сваи.
Звук отрицает себя, слова и
слух; а также державу ту,
где руки тянутся хвойным лесом
перед мелким, но хищным бесом
и слюну леденит во рту.
Скрестим же с левой, вобравшей когти,
правую лапу, согнувши в локте;
жест получим, похожий на
молот в серпе, -- и, как чорт Солохе,
храбро покажем его эпохе,
принявшей образ дурного сна.
Тело в плаще обживает сферы,
где у Софии, Надежды, Веры
и Любви нет грядущего, но всегда
есть настоящее, сколь бы горек
не был вкус поцелуев эбре' и гоек,
и города, где стопа следа
не оставляет -- как челн на глади
водной, любое пространство сзади,
взятое в цифрах, сводя к нулю --
не оставляет следов глубоких
на площадях, как "прощай" широких,
в улицах узких, как звук "люблю".
Шпили, колонны, резьба, лепнина
арок, мостов и дворцов; взгляни
наверх: увидишь улыбку льва
на охваченной ветром, как платьем, башне,
несокрушимой, как злак вне пашни,
с поясом времени вместо рва.
Ночь на Сан-Марко. Прохожий с мятым
лицом, сравнимым во тьме со снятым
с безымянного пальца кольцом, грызя
ноготь, смотрит, объят покоем,
в то "никуда", задержаться в коем
мысли можно, зрачку -- нельзя.
Там, за нигде, за его пределом
-- черным, бесцветным, возможно, белым
--есть какая-то вещь, предмет.
Может быть, тело. В эпоху тренья
скорость света есть скорость зренья;
даже тогда, когда света нет.
(Бродский, "Лагуна", 1973)
Эту реплику поддерживают: Алиса Маннанова, Михаил Березович
Спасибо за фильм! Именно Бродскому и Венеции мы обязаны самой прекрасной теории на свете - "Теории зеркала, поглощающего тело, поглощающее город", да и вообще лучшему эссе, на мой взгляд, за весь прошлый век.
Эту реплику поддерживают: Катерина Инноченте, Tatiana Manoukovski, Татьяна Ефремова
Замечательно, спасибо! Мне кажется, Вы предвосхитили передовое движение в PR, качественный контент как двигатель коммерции, лет на 20.
Эту реплику поддерживают: Катерина Инноченте
Эту реплику поддерживают: Анастасия Филатова
Неужели это правда, про единую россию... Такой степенью цинизма или безграмотности просто невозможно обладать. Я теперь тоже буду плеваться, лучше бы вообще об этом не знать...
Огромное спасибо!
Во время съемок Иосифа Бродского в Венеции — одного из его любимых городов — мы катались на лодке-такси в поисках удачной натуры. Когда я вспоминаю об этом, мне кажется странным, что тогда мы приплыли к острову-кладбищу Сан-Микеле, где сейчас находится могила Бродского, в протестантском секторе рядом с Эзрой Паундом.
Я встретил Иосифа в Нью-Йорке в 1990 году, когда в Бруклинской православной церкви он стал крестным отцом Ника, сына Тома Кренца, тогдашнего директора Гуггенхайма. Потом с нашим общим другом Джонатаном Аароном, который преподавал поэзию в Бостонском университете, мы провели множество вечеров, крепко выпивая и слишком много куря. В компании Lufthansa, где я отвечал за PR и спонсорские проекты, мы решили снять короткий документальный фильм об этой гениальной личности. Стараясь объединить их с Гуггенхаймом, мы придумали снять диалог между Кренцом и Бродским на фоне коллекции музея Пегги Гуггенхайм, но обсуждая разные темы в кафе «Флориан» на площади Сан-Марко в Венеции, эти два главных героя так налакировались водкой, что из отснятого разговора пришлось вырезать около 80% речи, сохранив лишь некоторые разборчивые фразы.
Один из последних кадров нашего фильма кажется мне очень романтичным: на нем гондола, а в ней Иосиф со своей полуитальянкой женой Марией.
Эту реплику поддерживают: Ксения Семенова, Катерина Инноченте