Моя мама сейчас живет в доме престарелых в районе Ривердейл в Нью-Йорке. За углом — панельная многоэтажка, как будто перенесенная туда неведомым торнадо откуда-то из Беляево-Богородского. Это — жилой дом российской (а ранее советской) дипломатической миссии при ООН. Я давно заметил, что в этом доме никогда не отмечаются никакие знаменательные даты, ни российские, ни местные — во всяком случае, снаружи ничего не заметно. Не видно, чтобы там отмечали и 70-летие начала войны. Все те же высокие стальные прутья вокруг периметра, те же ворота, та же дипломатическая серость и неприступность.

В мамином доме престарелых тоже об этой годовщине не вспомнят, хоть там на удивление много тех, кого война затронула непосредственно. Это дом еврейский, хотя там сейчас живут люди разных вероисповеданий. Ну, а Нью-Йорк всегда был городом восточно-европейских эмигрантов.

Когда маму туда только определили, ее соседкой по комнате была 83-летняя старуха родом из Словакии. На запястье у нее вытатуирован корявый пятизначный номер, иссиня-черный на бледной старушечьей коже. От таких номеров очень трудно оторвать взгляд — хоть и понимаешь, что пялиться неудобно.

Маму недавно подсадили за обеденный стол к двум подружкам, украинке и немке. Подружки ее постарше, им уже за 85.

Украинка родилась в городе Константиновка Донецкой области. Во время войны немцы угнали ее в Германию. Ей повезло: она не погибла на этих работах, а затем, когда кончилась война, избежала репатриации в СССР.

«Ой да, прям повезло», — делает она круглые глаза и всплескивает руками, совсем как какая-нибудь украинская дивчина. В Германии она провела 10 лет, а потом вышла замуж за американца.

«Мои родители были очень бедные, но потом я их сделала богатыми, — утверждает она. Муж хорошо зарабатывал, и она чуть ли не каждый месяц посылала родным посылки. — У них усе було. Машина, еда и эта...» — не в силах вспомнить русское слово «одежда», она показывает жестами что-то вроде пальто.

Немка родилась в Берлине и при вполне арийской матери у нее был большой недостаток: еврей-отец. Некоторым немецким евреям, которые были в браке с арийцами, удалось выжить. (В похожей ситуации был профессор Дрезденского университета Виктор Клемперер, чьи мемуары «Я буду свидетельствовать» вышли в Германии в 1995 году.) Поэтому ее папу не отправили в концлагерь. Но сама-то она была наполовину еврейка и не замужем за арийцем. В конце войны, когда она достигла совершеннолетия, за ней несколько раз приходило гестапо. Ей пришлось скрываться.

Зато после войны ее угнали в Россию, и она пять лет провела в трудовом лагере в ближнем Подмосковье.

«Планерная», — неожиданно говорит она практически без акцента.

Когда она вернулась домой, в Берлин, мать посоветовала ей не оставаться в Восточном секторе, а попытаться перебраться на Запад. Что она и сделала.

Во время Второй мировой войны и сразу после ее окончания было написано много художественных произведений, в которых прочерчивается контраст с тихой, мирной, спокойной и наивной Америкой, в которой так трудно найти себе место беженцам из Европы, всем этим психологическим калекам, глубоко травмированным войной. Роман Башевиса Зингера «Враги. История любви» о том, как трудно тем, кто пережил Шоах, восстановить нормальную жизнь и нормальные человеческие отношения. Похожая тема часто присутствует и у Набокова — даже в таких вещах, как «Пнин» и «Лолита». Об этом и «американская» книга Ремарка «Тени в раю».

Но все это постепенно стерлось даже для тех, кто были непосредственными участниками и жертвами этих событий. Мамины соседки по столу забыли русский язык. Ладно, немка забыла — но и украинка плохо его помнит, все время вставляет английские слова и оправдывается: «Я уже так давно по-русски не говорю, я все забыла. Столько языков с тех пор выучила».

Старуха из Словакии, бывший узник нацистского концлагеря, тоже о том времени вспоминать отказывается: «Это все было давным-давно. Я с тех пор столько всего сделала. Вырастила детей, переехала в Америку. У меня квартира тут недалеко, в городе Йонкерс. Давай я тебе лучше расскажу, как мы с моим мужем познакомились, когда воевали в 1948 году с арабами. Он родился в Венгрии».