![Аватар](https://0d314c86-f76b-45cc-874e-45816116a667.selcdn.net/AA18859C_A377_452B_B9E5_3DB78E506F78_avatar.jpg)
«Русская неделя» на аукционе Sotheby’s
![Фото: Марго Григорян](https://snob.ru/indoc/attachments/snob2/6e/a3/6ea32e37173b7eeb17ccbdfd3e51dc49c799f9151827ecad842c6d012f8d00f2.jpg)
![Фото: Марго Григорян](https://snob.ru/indoc/attachments/snob2/d6/a4/d6a4a5dd61611dec07103cd2fc1022b4ea240023e1e27b187cd194ab91bd0711.jpg)
Незадолго до начала аукциона я спросила у главы русского отдела Sotheby's Джоанны Викери, кто нынче инвестирует в искусство, если учитывать непростую экономическую ситуацию.
Викери оказалась права: на вечерние торги пришло столько народа, что в зале не хватило стульев — значительная часть пришедших была вынуждена наблюдать за происходящим стоя.
Заняв стратегическую позицию — лицом к залу, я решила понаблюдать за тем, как делаются ставки. Однако ничего у меня не вышло: аукционист так и сыпал цифрами, кидая беглые взгляды на зал, но как и, главное, кто делал ставки, оставалось абсолютной загадкой. Ни разу за все торги я не увидела, чтобы кто-то в зале поднял номерок или хотя бы руку. «А это вовсе не обязательно, — шепотом пояснил мне эксперт Sotheby's Дан Абернети. — Иногда бывает достаточно легкого кивка. Главное, чтобы аукционист установил с тем, кто делает ставку, визуальный контакт». Опасаясь сделать случайную ставку на сотни тысяч фунтов, я решила больше не смотреть ведущему в глаза.
Справа от аукциониста расположился подиум с целой чередой телефонов. Здесь тоже принимали ставки — от тех, кто не явился на аукцион лично. Сотрудники Sotheby's не останавливаясь что-то тараторили в трубку, но делали это очень тихо, чтобы посторонние ничего не разобрали. По одному из телефонов говорила сама Джоанна Викери. Глава русского отдела Sotheby's называла одну ставку за другой — похоже, на том конце провода был очень важный клиент.
![Фото: Марго Григорян](https://snob.ru/indoc/attachments/snob2/c6/23/c623280e0b51e06e58e31273c3b75f58b0a2b1b0843d4fc6fb33fb4f5a9a2723.jpg)
Все 28 лотов ушли с молотка менее чем за час, собрав в общей сложности 7,9 миллиона фунтов. Полотно Бориса Кустодиева «Сельская ярмарка» было продано за 2,8 миллиона, что почти вдвое превысило стартовую цену. Второй рекордной продажей вечера стала картина «Нянька с детьми» Исаака Бродского, за которую заплатили 937 тысяч фунтов.
![Исаак Бродский «Нянька с детьми»](https://snob.ru/indoc/attachments/snob2/e2/91/e291398c502831095e09ec066087e6fb71755c16e07b395a202ff5235a6146e8.jpg)
![Борис Кустодиев «Сельская ярмарка»](https://snob.ru/indoc/attachments/snob2/71/76/71769fb4519b83c7aedfdee249f84e0d5f77512fd56d653ca315e932cb248f19.jpg)
Некоторые начали покидать зал еще до окончания торгов — очевидно, те, кто пришел сюда за конкретным лотом. Таких людей у выхода поджидали арт-дилеры. «Вы, я обратил внимание, заинтересовались картиной Гудашвили, — по-русски, но с сильным акцентом обратился к молодой паре мужчина в вельветовом пиджаке. — Возможно, вы бы хотели взглянуть на работу Бажбеук-Меликяна?» «Нет, спасибо, меня интересует только Гудашвили», — ответила молодая женщина. Дилер, тем не менее, дал ей свою визитку — на всякий случай.
Как только аукцион завершился, зал моментально опустел. «Все главные люди ушли через задние двери», — сказала мне одна из сотрудниц аукционного дома. Я поймала у выхода одного из крупнейших парижских коллекционеров, Владимира Царенкова. В свое время он консультировал Мстислава Ростроповича и Галину Вишневскую, когда те собирали свою коллекцию, впоследствии купленную Алишером Усмановым.
Если верить Царенкову, ситуацию спасает энтузиазм, и, судя по тем ценам, которые сформировались сегодня в ходе торгов, энтузиазма у коллекционеров русской живописи более чем достаточно.