Алексей Байер: Возвращение Дрездена
В доме повешенного о веревке не говорят. В Дрездене мне неловко говорить по-английски, и я стараюсь объясняться на своем ужасном немецком. Напоминания о бомбежке — массированном налете англо-американских бомбардировщиков 13-14 февраля 1945 года, за несколько часов уничтожившем один из прекраснейших городов мира, — тут на каждом шагу. Наш таксист настоятельно рекомендует нам правобережный квартал под названием «Новый город»:
— Что вы? Тут нет ничего нового. Все дома старые. Тут не бомбили.
В налете погибло 35 тысяч жителей. От города, запечатленного на картинах венецианца Бернардо Беллотто из Дрезденской галереи, не осталось буквально камня на камне. Тот город умер. Выжила сама галерея — величайшее собрание итальянских, немецких и нидерландских старых мастеров, — но и она чуть было не пропала. В 1945 году советские оккупационные власти вывезли коллекцию в качестве трофея, распределив картины в Эрмитаж, Пушкинский музей и еще куда-то.
Союзники оказали немецким коммунистам большую услугу, очистив им площадку для строительства нового мира. Правда, поначалу новые властители Восточной Германии не совсем понимали, что с ней делать. Пока Сталин был жив, Германия, даже после возникновения ГДР в 1949 году, почти не восстанавливалась. После смерти Сталина Берия намеревался вывести войска и дать Германии возможность объединиться. Но в борьбе за власть победил Хрущев, у которого было свое видение советской империи.
Германская Демократическая Республика — проект сугубо хрущевский, версия коммунизма с более или менее человеческим лицом. Это вариант гуляш-коммунизма, результат погони за Америкой и ее ширпотребом. ГДР фактически возникла после берлинского восстания 1953 года, после Венгерской революции. По-настоящему оформиться она смогла лишь после того, как в августе 1961 года Берлинская стена отрезала восточных немцев от возможности вырваться на Запад.
Новый Дрезден стал символом этой новой Германии. Его начали реставрировать в начале 1950-х, но тогда еще как-то нехотя. В Дрездене нет ни одного примера сталинского барокко, которым пестрят другие отстроенные города Восточной Европы. Работа по-настоящему закипела лишь после того, как в 1955 году городу была торжественно возвращена его галерея.
Новый Дрезден был возведен без какой-либо оглядки на прошлое, на то, как город выглядел ранее, на его планировку, стиль или культурное наследие. Коммунисты строили именно что новый город, специально оставляя блистательный архитектурный ансамбль на высоком берегу Эльбы в руинах. Знаменитая церковь Богородицы, Frauenkirche, стояла выгоревшим скелетом до середины 1990-х.
800 лет истории города были вычеркнуты. Вместо саксонских курфюрстов, герцогов и королей, мозаика на торце нового Дворца культуры, построенного в 1970 году, проводила линию от Маркса с Энгельсом, Ленина и антифашистов-подпольщиков за колючей проволокой до трудящихся масс «свободной Германии».
Коммунистический Дрезден был собран из безликих коробок, стоящих рядами на пустых пространствах, что роднило его не со старым Дрезденом, а с Чертановом, Беляевом и с любой другой убогой окраиной любого города советской империи. Коммунистический Дрезден основан на тех же урбанистических идеях, которые впоследствии легли в основу «образцового коммунистического города», в который собирался превратить Москву Брежнев. Только Москва тогда была еще большей частью цела, и брежневским зодчим приходилось ее постепенно разрушать, чтобы на месте «уродливого» старого строить «элегантные» шлакоблочные многоэтажки. Или оставлять до поры до времени зияющие пустыри.
Два десятилетия назад Дрезден был мертвым городом. Теперь он вновь ожил, и, что крайне важно, его возрождение началось именно со старой его части, вновь связавшей сегодняшний Дрезден с его историей. На стене вдоль улицы, ведущей от восстановленного королевского замка к вновь отстроенной церкви Богородицы, изображена длинная процессия: саксонские правители с XII века до конца XIX, последний из которых пережил создание Бисмарком Германского рейха. Это истоки Дрездена и своего рода ответ Дворцу культуры.
При этом здания советского периода никто не торопится разрушать. Та же мозаика Дворца культуры так и остается нетронутой, вместе со всеми коммунистическими вождями и уже полузабытым флагом ГДР по центру.
Когда я был в Дрездене сразу после воссоединения двух Германий, там еще стояли советские или тогда уже российские войска. Их некуда было вывести, и они жили там какой-то совсем уже своей, отдельной от Германии жизнью. Сегодня русскоязычные туристы в Дрезденской галерее чуть ли не самые многочисленные посетители, приезжают они как большими экскурсиями, так и семейными ячейками с внимательно глазеющими на картины детьми. Русское приветствие «Добро пожаловать» стоит первым при входе в галерею, даже над немецким и английским. Поскольку туризм сейчас чуть ли не основная индустрия экономики города, россияне теперь в Дрезден вписываются крайне гармонично.
Правда, осталось несколько русских и в военной форме. Ансамбль немолодых уже господ в фуражках под гармошку с балалайкой поют на главной площади «Дорогой длинною».
Города формируют своих жителей. Когда ходишь по коммунистическому Дрездену, начинаешь, возможно, лучше понимать и другого россиянина, Владимира Путина, пять лет проработавшего советским разведчиком в этом городе-протезе.
В городе без корней и души, с выдуманной историей, выстроенном без любви на пустом месте. В городе без времени и потому изначально недолговечном, даже если его уродливые шрамы до сих пор остаются на теле возрожденного Дрездена.