Уж скоро осень. Школьные тетради лежат в портфелях, а я испытываю обострение хронической сериалозависимости. Чем сердце успокоится в наступающем сезоне: неувядающей классикой, неожиданными открытиями или guilty pleasures? Каким должен быть идеальный сериал? То есть на самом деле, конечно, вершина эволюции нам известна: это «Шерлок» (Sherlock). О нем нечего распыляться: если кто по недоразумению не видел этот шедевр прошлым летом, восполнить пробел легко — там всего три серии. Еще три выйдут этой осенью. Но именно поэтому «Шерлок» не заполнит сосущей пустоты под ложечкой сериального наркомана: «Что пользы в нем? Как некий херувим, / Он несколько занес нам песен райских, / Чтоб, возмутив бескрылое желанье / В нас, чадах праха, после улететь!»

Долгое время идеальным сериалом был House M.D. Но всему есть предел, в частности, зрительской эмпатии. Мы любили Хауса наркоманом и психопатом, мы ахали от ужаса, когда его саморазрушение достигло апогея, мы смирились, когда он встал на путь исправления, занявшись его любовной линией; но теперь все снова рухнуло — и нет уже сил переживать по второму кругу, стара я для этого.

После тяжелого романа, как с Хаусом, или идиллической истории любви, как в незапамятные времена с Friends, или отношений, доставлявших много радости, пока их не омрачила старческая сенильность (накрывшая в шестом сезоне Sex and the City), есть несколько способов реабилитироваться. Первый способ — найти суррогат: «Продлись, продлись очарованье». Опостылевшего доктора Хауса заменил доктор Лайтман из Lie to Me в исполнении неотразимого Тима Рота. Сериал сделан по тем же лекалам: немолодой небритый невротик (воплощение девической мечты то есть) разгадывает людей, как шарады, и попутно спасает мир. Разочарование наступило в третьем сезоне, когда под влиянием, видимо, осыпающихся рейтингов герой стал мимикрировать к Хаусу буквально и неприкрыто. Кэл Лайтман — конечно, не без странностей, но, к примеру, нежно привязанный к своей боевой подруге Джиллиан и помешанный на своей дочери отец-одиночка — неожиданно многократно усилил нервный тик, расслабленная походка вразвалочку стала смахивать на хромоту, а главное, он начал садистически манипулировать людьми без причины. Это было совсем не в духе миляги Кэла. А чтобы ощущение пародии стало полным, его амбициозный молодой подчиненный Локер превратился, в свою очередь, в клон доктора Чейза. Я почувствовала себя обманутой: в кои-то веки полюбила хорошего человека — и на тебе, он на глазах мутирует в подонка. И вот так всегда.

Таким же ностальгическим суррогатом для Friends стал в том году ситком How I Met Your Mother: здесь отрезвление наступило еще быстрее. В свое время в «Друзьях» точка была поставлена не случайно: компании неразлучных бездельников поставила предел сама жизнь. Постоянная инфантилизация общества, при которой люди и за тридцать еще могут позволить себе болтаться в барах и искать себя (или вашу маму), позволила в конце нулевых продолжить сюжет с того момента, в котором в 90-х героям уже пришлось повзрослеть. Так-то оно так, но чем дальше, тем менее оптимистично выглядит вся эта молодежная суета, поэтому главная идея How I Met Your Mother — успокоить зрителя, застрявшего в детстве: ситком снимается из будущего, где все уже устроилось, помимо флешбэков в сюжете постоянные флешфорварды с картинами будущей успешной зрелости. Герои ностальгируют сами по себе — они заранее обречены. Бессмертный образ Барни Стинсона, смесь бабника и Питера Пэна, на котором держалась вся история, не пережил первых же серьезных отношений, навязанных ему неумолимой сюжетной логикой, увял и поблек. В конце прошлого сезона даже показали свадьбу Барни: год назад я бы этого не пережила — теперь же «из равнодушных уст я слышал смерти весть и равнодушно ей внимал я». То же было с Sex and the City: какой смысл в Кэрри Брэдшоу, которая устроила свою личную жизнь и больше не исследует отбросы рода мужского. Если Барни, мечта всех женщин, достается одной — он больше не Барни. Поскольку жанровые законы не позволяют авторам ситкома уронить на голову герою кирпич, его оставляют в живых, но постепенно превращают в дебила, чтобы зрителю не жалко было с ним расстаться.

Более здоровый путь борьбы с абстиненцией — очень дорогие, исторически познавательные сериалы, пища для ума. Их не гнушаются снимать великие кинорежиссеры, они достигают невероятных художественных высот. Они становятся знаковыми культурными явлениями. Я с нетерпением жду продолжения Mad Men, сериала о жизни американских рекламщиков в ранние 60-е. После его появления с ebay смели все платья, которые я когда-то покупала там по 9 долларов с пересылкой и выглядела жутко оригинально. Интересно, наступит ли повальная мода на 20-е годы после успеха другого костюмного сериала, сразившего критиков, — Boardwalk Empire?

Сериалы этого рода имеют одну особенность: они очень увлекают интеллектуально, но не вовлекают зрителя эмоционально, и чем лучше сделаны, тем меньше вовлекают. Сногсшибательный Дон Дрейпер из Mad Men или великолепный Наки Томпсон из Boardwalk Empire остаются для нас закрытой книгой, с ними нельзя отождествиться, их нельзя полюбить. Их непроницаемые маски оправданы сюжетом: они оба ведут двойную жизнь. Но куда надежнее их внутренний мир защищает патина времени. Там интерес вызывают не человеческие отношения, как бы они ни были психологически проработаны, а бахрома на платье, каблук рюмочкой, пепельница, клубы сигаретного дыма, кропотливо реконструированные повадки и обычаи древних людей: теневая экономика эпохи сухого закона, заря сексуальной революции и эмансипации на стыке с умирающим кукольным мирком запойных домохозяек 50-х. Это антропологический интерес. О Mad Men часто пишут, что там «все как в жизни»: нет плохих и хороших персонажей, все амбивалентные. Но ведь на самом-то деле это и есть предельная художественная условность. В жизни мы не смотрим на окружающих с олимпийской беспристрастностью, жизнь в каждый момент воспринимается, наоборот, как сюжет, в котором есть злодеи, жертвы, спасители и массовка, в жизни всегда есть подонки и хорошие парни. Потому что взгляд смотрящего окрашивает людей в цвета нежности, раздражения, восхищения, презрения; камера — нет. А нам того-то и надо; мы и так уже в лоскутах: «О, дом вверх дном! / Букварь — вниз буквами! / Давайте дух переведем!» Правда, произведения высокого сериального искусства и делают в час по чайной ложке: четвертый сезон Mad Men кончился в октябре, а пятого ждать аж до марта 2012, но к Boardwalk Empire мы сможем прильнуть уже 25 сентября.

Только я прильну с прохладцей. Потому что так всегда бывает: только решишь, что страсти с продолжением остались позади, а впереди только пенсия, как нагрянет новая любовь. В моем случае ее зовут The Good Wife, третий сезон стартует того же 25 сентября, и о ней я расскажу в следующих сериях.

[heroes]