Лед Персидского залива — просто красивый образ из одного перестроечного стихотворения. Оксюморон, греющий душу холодком. Всегда мечтал его как-нибудь пустить в дело. Но если нужна привязка — вот она. «Атеизм — это тонкий слой льда, по которому один человек может пройти, а целый народ рухнет в бездну», — писал когда-то Фрэнсис Бэкон. Что-то похожее можно сказать и об алкоголизме. В повальном пьянстве хорошего мало, но если один конкретный человек уверен, что ужин с вином всегда лучше ужина без вина, если этого человека по работе занесло в Катар — надо же что-то делать. Можно вот взять и не выпивать один вечер. Можно, хотя это уже труднее смоделировать, даже два. По забывчивости. Дела, то-се, ну не сложилось. Однако, оказавшись в мусульманской стране, где с этим делом известные строгости, вы, то есть этот самый человек, то есть я, тут же включаетесь в активный поиск. Если нельзя — еще сильнее хочется.

По счастью, Катар — не Иран, тут не надо выходить на сомнительных теневиков, торгующих из-под полы бухой. В дорогих отелях функционируют бары. Есть даже рестораны с вином, так что не обязательно выпивать в отрыве от еды и в компании унылых экспатов, иностранных спецов, которые прельстившись внушительным контрактом бросили родные оклахомы. А таких ребят много. Нефть течет, деньги капают, катарцы не мелочатся и заказывают себе кого надо из-за рубежа. Страна вообще довольно вестернизированная. На деньгах пишут по-английски сколько там реалов. Это удобно, даже не замечаешь, хотя, если задуматься, на рублях-то у нас никто не пишет, только цифры арабские выручают не владеющих русским.

Вся обслуга волочет на языке империалистов лучше многих выпускников филфака, а уж ведущие англоязычной «Аль-Джазиры» щеголяют таким бритишинглиш, что принц Чарльз обзавидуется. В «молле» можно съесть стейк в сети Applebee’s и посмотреть относительно свежее дурацкое кино с Брюсом Уиллисом.

Но чего-то европейцам, американцам и примкнувшим к ним русским все-таки в Дохе не хватает. Прежде всего двух вещей: чувства истории и доступной выпивки.

Истории в Катаре нет даже по американским понятиям. Когда заокеанские туристы приезжают в Петербург, первая их реакция — культурный шок: All those buildings! So much history! Логика этих восклицаний особенно видна в Дохе. История, как пронизывающе ясно здесь понимаешь, это же не войны и короли или там шейхи. А ощутимое свидетельство того, что несколько десятилетий, если уж не веков назад на месте, где вы стоите, было то же самое. Доха основана в 1825, но сейчас везде новострой.

Ну и выпивка. Местным теперь разрешено закупать по талонам. В Ritz Carlton или W нальют пива полдюжины сортов. Но нет шаговой доступности. Внезапное желание просто так не утолить. За вином надо куда-то ехать. Но — и тут идет важная информация — уж если вызвали такси, езжайте-ка на Pearl — искусственный остров с магазинами импортного шмотья и, что в нашем случае принципиально, ливанским рестораном Burj Al Hammam. В Ливане много христиан, им можно. И слава богу.

Первый в Дохе ливанский ресторан — дубликат бейрутского. Те же кальяны, мезе, кельнеры, навевающие мысли о Париже тридцатых.

Самое дешевое вино — французское, дорогое — ливанское.

Порции по-восточному щедры. Даже слишком, но действует правило, запрещающее что-нибудь уносить с собой. Никаких доггибэгов. Что осталось, то пропало. Если причиной какая-то хитрая маркетинговая концепция, заставляющая есть от пуза, то даже не хочется о ней думать. Может, это просто такая аллегория изобилия.

Уровень выше среднего. Чечевичный суп с обязательно подаваемой отдельно долькой лимона — спокойный стандарт.

Хумус на Ближнем Востоке плохим не бывает.

Мутабаль — баклажанная икра с дымком — безукоризнен.

Телячьи мозги — свежайший деликатес.

Но все эти понятные радости затмевает то, что в меню для иностранцев без обиняков обозначено Raw Meat. Почему в ливанском ресторане не пришлось ко двору слово «тартар» — загадка, а ведь это именно он. Четырех видов. Тот, что поострее, представляет собой гору щедро приправленного фарша с крупными четвертинками помидора и полукольцами лука. Доесть его невозможно, оставить грех.

Мы с моим коллегой по синхронному переводу уж как старались, прерывались на кальян, подливали еще, но справиться с этим сырым мясом не сумели.

Итог — восторг от всего. То ли от обстановки европейского гедонизма посреди арабской страны, то ли от плотного, упоительного каждым миллиметром тартара, то ли от простого, как не знаю что, французского мерло.

Как говорили в старом советском фильме «Мясо без вина — яд». Так это или нет — экспериментировать все равно не хочется.

Рядом сидели вполне себе катарские кумушки в национальных головных уборах и убирались каким-то не то соком, не то чаем. Никак нас, гяуров, не осуждая. Ну а как.

Ведь действительно же ужин с вином лучше ужина без вина.

А вы как считаете?