Это дело было года четыре назад, в бытность мою ассистентом beauty-отдела журнала Harper's Bazaar. Моя начальница, всегда любившая добыть из недр Сети «что-нибудь эдакое» из области индустрии красоты и здоровья, положила мне на стол распечатку статьи из The New York Times. Крепкий, судя по фото, американец написал зажигательный репортаж о своем визите в фешенебельное спа неподалеку от азербайджанского города Гянджа, где лечат тысячу болезней и снимают стресс с помощью нафталановой нефти. На редколлегии революционную идею написать о необычном нефтяном спа поддержала другая моя коллега. И рассказала вот какую байку: мол, одна ее приятельница в детстве жила в Баку и своими глазами видела, как каждый раз после прохода нефтяного танкера местные женщины и мужчины с удовольствием шли купаться в море. Потому что, по версии бакинских старожилов, среди которых толпы долгожителей, после таковых купаний в нефтяных пятнах меньше болят суставы и кожа выглядит значительно моложе. У всех членов редколлегии расширились глаза, а наш тогдашний главный редактор Шахри Амирханова, наоборот, хитро прищурилась и посмотрела на меня. Так я получила свое самое радикальное в жизни редакционное задание — узнать, что за чудо-спа укрылось от наших гламурных глаз в бывшей союзной республике, и незамедлительно отправиться на разведку.

 

Дело, в общем, нехитрое. Вот только на выяснение местонахождения и названия спа у меня ушла практически неделя: ни сайта, ни упоминаний на форумах, ни восторженных отзывов клиентов нигде не было. На помощь пришла оператор единой справочной службы, предположившая, что искомое мною заведение именуется «Нафталан» и является одной из старейших азербайджанских здравниц. Стоило бы насторожиться. Но жажда журналистского подвига заставила меня немедленно купить билет, созвониться с директором заведения, и, удостоверившись, что меня ждут («Да вы главное прилетайте, у нас всего один рейс из Москвы в неделю! Можете не предупреждать, мы вас в любом случае встретим!»), я отправилась на поиски приключений. Они, приключения, начались уже по прилету в Гянджу.

 

Встречающей стороной оказался немолодой неприветливый человек на разбитой «шестерке». Именно на этом чуде советского автопрома мы два часа ехали по бездорожью, подпрыгивая на ухабах и застревая в колеях, навстречу мечте. К моменту прибытия было уже 9 вечера, ни в одном из окон здания, похожего на советский санаторий, не горел свет, и сонный охранник, не говорящий по-русски, жестами объяснил мне, что директор уже давно почивает дома, а вы, дескать, будьте любезны пройти в «палату». Нерадушный прием, конечно, немного удивил, но и это не заставило меня насторожиться: покорно отправляясь в отведенные мне апартаменты метражом «два на два» с кроватью и тумбочкой, я лишь посетовала, что с дороги можно было бы журналиста хотя бы накормить. Но дорога достаточно вымотала для того, чтобы уснуть мертвым сном в предвкушении предстоящих чудес лечения нефтью.

 

В 7 утра меня разбудил звонок директора «Нафталана»: он ждал меня на завтраке. При слове «столовая», замечу, я лишь немного вздрогнула. Я все еще верила, что будет мне чудесное спа. В просторной столовой с пластиковыми столами и железными стульями (все в «актуальном белом»), а также с тюлем с рюшами меня встретил угрюмый Директор. Он пригласил присоединиться к своему VIP-завтраку, состоявшему из манной каши, двух яиц вкрутую и черствой булочки с маслом. Окинув взором соседние столы, за которыми разместились обычные (а не VIP, как мы с Директором) гости, я увидела, что им досталось и того меньше: каша, булочка (полагаю, не более свежая, чем моя) и бледное какао. Гости были преимущественно мужского пола, темноволосые, бородатые, в трениках с лампасами и шлепанцах, надетых в лучших традициях поверх носков. Горцы приветливо улыбнулись и помахали мне ручками — видно, такой диковинки, как русская девушка, они не видели давно. Я пыталась себе представить, какой ажиотаж вызвал у них своим недавним визитом американский журналист из The New York Times. Возможно, он имел меньший успех — он же не был стройной русской девушкой с длинными волосами.

 

После завтрака, за которым Директор был угрюм и неразговорчив, принимающая сторона наконец-то провела экскурсию по «спа». Созданный в 1935 году, курорт быстро развивался при поддержке советской власти, укрупнился (вместо 25 сезонных коек стало 1000 мест) и в 1965 году стал круглогодичной здравницей. Гости из союзных республик съезжались сюда на уникальные процедуры с использованием нафталановой нефти, аналогов которой нет в мире. Однако в результате начавшейся к концу ХХ века войны с Арменией «Нафталану» пришлось несладко. И вот тогда-то главное действующее лицо моего повествования — Директор решил открыть на базе старой здравницы собственное лечебное учреждение. Так, в мае 2005 года, за год до моего приезда, был открыт отремонтированный и, по словам Директора, оборудованный по последнему слову техники оздоровительный центр «Нафталан», по-прежнему специализирующийся на лечении густой черно-бурой жидкостью с крайне неприятным запахом.

 

Экскурсия по кабинетам впечатлила. За разноцветными клеенчатыми занавесками мне открылись виды обшарпанных кушеток made in USSR, покрытых все теми же клеенками «в огурцах», и уставших волосатых мужчин, распластавшихся на них. Заботливые женщины в белых халатах усердно трудились над их телами: делали массаж, прикладывали нафталановые компрессы, ставили ректальные клизмы и совершали прогревание суставов с помощью страшных жужжащих агрегатов. Но все увиденное померкло перед живописным видом нафталановой ванны.

 

В коричневом — то ли от ржавчины, то ли от нефти — судне, наполненном вязкой бурой жижей, лежал усатый мужчина. Как объяснила мне доктор, каждому приезжающему положено пройти курс лечения из 10-12 десятиминутных нафталановых ванн. Они обладают противовоспалительным, противоаллергическим, сосудорасширяющим и гормоноподобным действием и лечат почти 70 недугов, начиная от заболеваний опорно-двигательного аппарата и, как она выразилась, «периферических нервов» и заканчивая кожными и гинекологическими заболеваниями. Особенно хорошо нефть, по словам доктора, справляется с простатитом. В среднем пациенты находятся здесь 15 дней, денно и нощно посещают различные процедуры и занятия лечебной физкультурой и на досуге могут воспользоваться «широким спектром» местных развлечений: настольные игры, бильярд, бассейн, аэросолярий, национальная чайхана, дискотеки и воскресные экскурсии. Я к этому моменту почувствовала себя живее всех живых, забыла про свой остеохондроз и, в шутку сославшись на полное отсутствие простатита, отказалась от нефтяной ванны. Оздоровительный эффект, короче, был моментальный.

 

Директор уверил меня: оказавшись здесь однажды, каждый пациент возвращается снова и снова. Меня тоже пригласили приехать еще, одарили фотокарточками с изображениями волосатых дядечек в ванне и на застеленной клеенкой с желтыми рыбками кушетке, усадили в «шестерку» и отправили восвояси. На редколлегии со своим рассказом я имела большой успех, но репортаж, конечно же, не вышел — таковы законы модного глянца. Прошло четыре года, но вернуться меня до сих пор так и не тянет. Странное дело: протестировать целебные ванны с нафталаном по-прежнему тянет. Но, думается мне, лучше будет сделать это в расположенном неподалеку от Москвы санатории «Истра-мед». Там, судя по фотографиям, хотя бы ванны чистые и кушетки застелены простынями, а не клеенками. И, возможно, булочки свежие. Хотя вот нефть, наверное, не только что из скважины — вроде под Москвой свежей нефти особо не водится. Но вопрос о том, что же так приглянулось в «Нафталане» корреспонденту The New York Times, мучает меня и по сей день. «Нафталан» тем временем, очевидно, работает над собой. У этого «спа» недавно появился сайт. Зайдите в раздел «Фотогалерея» — не пожалеете.

 

Антонина Голубева