В Имеретинской долине — самом теплом месте России — проектируется и строится пять гигантских катков. В субтропиках будут построены две ледовые арены для хоккея, стадион для фигурного катания, дворец для керлинга, конькобежный комплекс. По программе спортивных федераций Олимпийского комитета, эти объекты должны быть там построены обязательно. Но как они будут дальше функционировать и удовлетворять потребности тех людей, которые там живут или приезжают на отдых? Архитекторов, которые могли бы найти профессиональное решение и подсказать, как использовать эти сооружения в дальнейшем, к процессу проектирования и строительства вообще не допускают. Архитекторы там работают все иностранные. Почему? Вспомните историю с Павлом Бородиным и компанией Mabetex, и все станет ясно.

В нашей стране была масса попыток разработать соответствующие законы, например градостроительный регламент, который все равно не работает. У нас по-прежнему все решается волевым порядком или с помощью денег. Деньгами можно продавить любую площадь любой плотности и настоять на изменении функционального назначения любой территории.

Раздражает то, что у нас люди никак не участвуют в процессе освоения территорий, формирования архитектурной среды. Как они могут участвовать? Можно придумать массу способов — например, развесить по городу что-то вроде почтовых ящиков, в которых люди могли бы оставлять свои записки с пожеланиями или протестами. Эти записки изучались бы сначала на муниципальном уровне, потом выше. Но вопрос «как?» — не главный, потому что крайне низка социальная активность населения. Люди понимают, что их мнение никому не интересно и с ними никто считаться не будет. Их все время обманывают, даже на уровне ДЭЗов и всяких ТСЖ, не говоря уже о вышестоящих учреждениях. И поэтому у русских людей пропала способность проявлять свою социальную активность. Только когда появляется очень серьезная проблема — например, связанная с экологической катастрофой, вроде истории с мусоросжигательным заводом в московском Ясеневе, где после его постройки просто дышать было бы невозможно, — вот тогда наш народ восстает, но это совершенно другая история. Ну или когда начинают чей-то дом сносить, а людям некуда уезжать или они не согласны переселяться. То есть если совсем не припрет, никто и не пошевелится.