И я там был. У нас бы сказали, что по данным ГУВД на площади Святого Петра собралось три тысячи человек, но их там было тысяч пятьсот. В отличие от нашего VIP-богослужения, здесь все было абсолютно открыто. Ни рамок металлоискателей, ни озверевших морд из «Карата», ни спецпропусков. Точнее, спецпропуска были, но я свой получил в гостинице, просто так, без всяких звонков в управление делами президента Италии. То есть это был пропуск, но не спец. Конечно, те миряне, которые сидели прямо рядом с алтарем, сооруженным на ступенях Святого Петра, вероятно, находились в той или иной близости к Апостольскому Престолу (в стародавние времена это были представители так называемой черной аристократии Рима, то есть тех семей, из которых происходили папы и кардиналы. Теперь не знаю, кто именно там сидел — судя по картинке на плазме, богобоязненные ухоженные матроны, одна в смешной панамке, и седовласые дяденьки в костюмах. Все, кстати, молились и пели по книжечкам, а не мух считали). Остальные, заполнившие собою всю площадь, — обычные верующие и туристы. Некоторые на дальних подступах сидели на брусчатке, ели бутерброды, а кто-то даже курил, пока народу не стало слишком много. И никто на них не шикал, не бурчал, не изгонял пинками и проклятиями.  Ведь легко увидеть сучок в глазе брата твоего, очень легко.

Мой пропуск давал доступ в сидячую зону, примыкающую к алтарю. Но я туда не попал, потому что места нужно было занимать с 8.30 в порядке живой очереди. Судя по торчавшим тут и там украинским, польским, немецким флагам, в этом своеобразном партере было немало сознательных паломников, прибывших специально на пасхальную службу.

Я с друзьями пришел значительно позже, около 10, когда мест больше не было. И простоял в центре площади вместе с теми, кто и вовсе не имел никаких приглашений. Характерно, что за минут 15 до начала службы мимо меня протиснулся один кардинал в шапочке со смешным пумпоном. По дороге его преосвященство улыбался, говорил какие-то поздравления абсолютно незнакомым людям, в общем выглядел шутом гороховым. Никаких «мерседесов», никакой ФСО,  зачищающей периметр, никакой степенности в походке и глубокомыслия во взоре. Словом, типичный лох. Вышел из своего офиса, скажем, на via della Conciliazione, пересек площадь, забитую народом, и сел одесную викария Христа вместе с другими кардиналами.

Время начала службы было обозначено в пригласительном — 10.15 (кстати, тоже по-человечески: воскресенье, нужно отоспаться, отдохнуть). Погода стояла облачная, временами накрапывал дождь. Ровно в 10.15 на алтарь, папский трон и лик иконописного Спаса упал яркий луч солнца. Мистика совершенная. Появился папа, маленький старик в высокой золотой митре, ему явно было тяжело идти. Впрочем, положенное он выполнил с совершенной покорностью, хоть отказывали ему не только ноги, но и голос.

Не буду описывать все богослужение, но несколько моментов мне показались очень сильными. 

Во-первых, интеграция мирян в богослужение, как это было в древней церкви. Одни читали Послания апостолов, другие подносили священные сосуды к папскому трону для благословения и молитв. Церковь — это ведь не менеджмент, это собрание верующих. Простая и ясная мысль. И почему, действительно, мирянин, в том числе женщина, не может служить вместе с папой мессу? Я вот, например, до сих пор не понимаю, отчего женщина в православии не может войти в алтарь. О Т Ч Е Г О? Сосуд греха потому что? То есть в гробницу Иисуса женщина по имени Мария Магдалина войти могла, а в алтарь в церкви Жен-Мироносиц на Большой Ордынке ее бы не пустили. Будь она хоть триста раз той самой женой-мироносицей.

Во-вторых, христианство — вселенская религия. И это очень чувствовалось там, в Риме, когда святые тексты и молитвы читались на множестве языков: латынь, древнегреческий, хинди, итальянский, английский, испанский, иврит, японский, причем на кафедру выходили реальная индуска, итальянец, англичанка и т. п. За латынь отвечал священник, немец, судя по проскользнувшей пару раз z перед гласной (в латыни это всегда s). За древнегреческий — греческий поп, униат, надо полагать.

Меня всегда озадачивал местечковый национализм, звучащий в речах некоторых истовых православных, ругань в адрес «западного» мультикультурализма, хотя он никакой не западный, а апостольский. Вот апостол Павел говорит: «Нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос». И в другом месте: «Нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе». Знаете, когда мы сетуем на слияние церкви с российским государством, мы говорим о чем угодно, кроме сути самой церкви. Это сообщество верующих, а не гражданство. Нет для христиан гражданства. Кстати, именно за это в Древнем Риме христиан и казнили: они отказывались участвовать в культе гения императора. Те древние христиане тоже, наверное, пели: «Богородица, забери Нерона». И это тоже очень оскорбляло чувства верующих древних римлян.

В-третьих и, наверное, в главных. Где-то перед самым таинством служивший священник провозгласил минуту медитации или минуту молчания. Вся многотысячная площадь умолкла сразу. Было очень тихо. Мы в таких случаях говорим: ангел пролетел. Снова простая мысль: богослужение — это не обязательно набор заученных формул и заклинаний, это общение верующих с Ним. Ради этого, не ради свечей же нужно ходить в церковь.

Мне так кажется.