В молчании был съеден суп, прекрасный, хотя и чуточку густоватый; подали рыбу. В молчании разложили ее по тарелкам. <...> Рыбу унесли, чудесную дуврскую камбалу. И Билсон подала бутылку шампанского, закутанную вокруг горлышка белой салфеткой.

Сомс сказал:

— Шампанское сухое.

Подали отбивные котлеты, украшенные розовой гофрированной бумагой. Джун отказалась от них, и снова наступило молчание.

Сомс сказал:

— Советую тебе съесть котлету, Джун. Больше ничего не будет.

Но Джун снова отказалась, и котлеты унесли. <...>

— Прикажете салату, сэр? Унесли и жареных цыплят.

Заговорил Сомс:

— Спаржа неважная. Босини, стаканчик хереса к сладкому? Джун, ты совсем ничего не пьешь!

Джун сказала:

— Ты же знаешь, что я никогда не пью. Вино — гадость!

Подали яблочную шарлотку на праздничном блюде. <...>

Сомс заметил: — Шарлотка удалась!

Шарлотку унесли. <...>

По маленьким тарелочкам разложили французские маслины и русскую икру. И Сомс спросил:

— Почему у нас не бывает испанских маслин? <...>

Подали серебряный поднос с немецкими сливами. Долгая пауза. Все мирно занялись едой. <...>

Подали турецкий кофе в эмалевых чашечках. <...>

Подали коньяк; коньяк был старый, почти бесцветный. Сомс сказал:

— Босини, наливайте себе.

Босини выпил рюмку коньяку; все поднялись из-за стола...