История 1

Когда папа с мамой развелись, Ире было девять лет. Родители пытались ей что-то объяснить: «Понимаешь, дочка, люди иногда не могут понять друг друга… и тогда им лучше….»

Ира их не слушала, потому что прекрасно знала, что папа уже нашел себе другую жену — молодую и красивую. Она видела их вместе в магазине хозтоваров; они выбирали светильник. Когда папа ушел к новой жене, мама сначала много плакала и похудела на десять килограммов. Бабушка приходила, прибиралась, готовила обед и стыдила дочь:

— Не раскисай! Возьми себя в руки! У тебя ребенок!

— Ну мамочка, ну не плачь! Ну ради меня! — вторила наученная бабушкой Ира.

И однажды мама перестала плакать. Она сказала:

— Мы будем жить с тобой вдвоем. У нас все будет вместе. Мы никогда не будем ссориться. Ты — моя лучшая подружка, ты меня никогда не предашь.

— Да, — сказала Ира, которая часто ссорилась со своей лучшей школьной подружкой Алисой, а потом ужасно переживала. — Мы никогда не будем ссориться и всегда будем вместе.

Жить с мамой было не так уж плохо. Тем более что у Алисы и Светки с третьего этажа, с которой Ира гуляла во дворе, пап тоже не было, а у Сережки из седьмого класса, в которого была влюблена Алиса, папа был алкоголик и регулярно бил Сережку и Сережкину маму. Еще неизвестно, что лучше.

Училась Ира старательно, мама помогала ей писать сочинения и решать трудные задачи, и тройки, и уж тем более двойки в ее дневнике появлялись редко. Но и за них мама ее не ругала. Прибираться в квартире Ира умела всегда, а теперь она еще научилась мыть посуду, разогревать обед и даже готовить суп из замороженных овощей, варить макароны и жарить котлеты. По выходным они с мамой ходили в музей, в кино или в зоопарк, а потом пекли пироги и приглашали в гости маминых и Ириных подруг. Алиса и Светка, налопавшись пирогов, Ириной жизни даже завидовали. Мамины подруги взахлеб хвалили Ирину хозяйственность и прилежность.

Вскоре после того, как Ире исполнилось 13 лет (отпраздновали шумно, с неизменными пирогами), мама пригласила в гости своего знакомого Игоря Александровича (Ира и раньше слышала о нем от мамы) и познакомила его с дочерью.

— Очень приятно, — вежливо сказала Ира. — Сиди, мамочка, сейчас я подам чай. Или, может быть, Игорь Александрович, вы останетесь на обед?

Мама посмотрела в окно и сказала:

— Игорь Александрович останется здесь жить. Мы решили пожениться. И еще… Ира, я должна сказать тебе: у тебя скоро, через полгода, родится братик… Ты рада?

Игорь Александрович покраснел. Ира молча встала из-за стола и ушла в свою комнату. Потом они приходили туда вместе и поврозь, пытались что-то объяснить и рассказать, как теперь все будет хорошо. Ира их не слушала.

Сначала мама пыталась ходить в музеи и кино «всей семьей» — вместе с Игорем Александровичем. «Вы идите, а у меня голова болит», — отказывалась Ира. Потом у мамы начались проблемы со здоровьем, и ее положили в больницу. Игорь Александрович неумело возился около плиты и пытался поговорить с Ирой. Ира готовила себе сама. У нее получалось явно лучше. Маме она наливала бульон в банку, а котлеты заворачивала в фольгу вместе с укропом и клала в коробочку. Она знала, как мама любит, а Игорь Александрович не знал. В больницу Ира не ходила. Приготовленную ею еду относил маме Игорь Александрович. Он говорил, что мама в больнице плачет и скучает по Ире.

— Не надо меня обманывать, — спокойно отвечала Ира. — Мне уже не девять лет, я все прекрасно понимаю.

Братика назвали Игорем, Гариком. Гарик был красный, сморщенный и очень крикливый.

— Ирочка, ты только посмотри, какой он красавец! — захлебываясь от восторга, звал Иру Игорь Александрович. Брат был, пожалуй, любопытен Ире (хотя ей хотелось, чтобы его назвали Алешей, но ее, конечно, не спросили), но идти на зов Игоря Александровича она считала неправильным.

Мама все время проводила с Гариком, тем более что у него появились сопли и не заживал пупок. По ночам Гарик почти не спал. Игорь Александрович сменял жену и качал кроватку, чтобы она могла поспать хоть пару часов. Но к восьми ему нужно было уходить на работу.

Ира почти перестала выходить из своей комнаты, но этого, кажется, никто не замечал. Алиса и Светка сочувствовали ей, но не могли помочь даже советом: у них не было младших братьев.

Когда в Ирином дневнике появились двойки, классная руководительница позвонила домой: «Обратите внимание!» Мама прижала пальцы к голубым вискам и попросила:

— Игорь, пожалуйста, поговори с ней! Пусть объяснит, чего ей не хватает. Она меня просто изводит своими демонстрациями!

Игорь Александрович что-то говорил, но Ира не понимала. Тяжелая злоба поднималась в ее душе.

Вечером мама ушла в поликлинику. Игорь Александрович сидел дома и утешал Гарика. Гарик орал, как будто его режут. Так продолжалось больше часа. Ира вышла из своей комнаты и прошла в спальню:

— Пусть он замолчит, — тихо сказала она. — Я не могу уроки делать, и у меня голова болит.

— Ты же видишь, я стараюсь, — не оборачиваясь, несчастным голосом сказал Игорь Александрович, склонившийся над кроваткой. — Наверное, у него живот болит…

— Пусть он замолчит… — безжизненно повторила Ира.

— Да иди ты отсюда! – взорвался мужчина. — Подумаешь, принцесса нашлась! Думаешь, все по-твоему должно быть?!

— Тогда уходите вы, — предложила Ира. — Без вас всем лучше будет.

Игорь Александрович выпрямился и обернулся к девочке. Ира прошла к кроватке, взяла на руки малинового от напряжения младенца, покачала его, что-то прошептала, провела губами по горячей щечке. Гарик тяжело сопнул и замолчал.

— Вы здесь никто. Вам здесь не место.

— Ира, что ты говоришь?! Гарик — мой сын.

— Оставьте Гарика и уходите, — повторила Ира. — Все равно потом… Я знаю, как это бывает. Не волнуйтесь, мы с мамой его воспитаем.

— Избалованная дрянь! — взвизгнул Игорь Александрович.

Гарик на руках у Иры всхлипнул.

— Не пугайте ребенка, — отрезала Ира. — И убирайтесь из нашего дома!

— Ира, Игорь Александрович останется, — послышался от дверей ледяной голос матери. — А ты прекратишь говорить глупости.

— Он останется? — переспросила Ира. — Тогда уйду я. Выбирай.

— Куда ты уйдешь, идиотка?! — завопил мужчина. Вид молчащего сына на руках у наглой падчерицы сводил его с ума. — Тебе тринадцать лет! Нам еще по-любому лет пять тебя кормить придется!

— Куда уйду? Ну вот, к примеру, в окно, — безмятежно предположила Ира. — Прямо сейчас. Вместе с Гариком. Хотите?


История 2

Учиться в школе Алексей не любил никогда. Хотя мама и обожала рассказывать приятельницам о том, что второй класс Алешенька закончил всего с двумя четверками (остальные пятерки), Алексей доподлинно знал, что это была случайность, помноженная на прилежание бабушки, которая каждый день, не отходя от стола, по два часа делала с внуком уроки.

Учеба ему не давалась. То, что можно тупо выучить, еще куда ни шло. Хотя учить всякую чепуху про тычинки, пестики, экономическое положение России в 18 веке, неправильные английские глаголы и тому подобное было страшно лень. Но вот предметы, где надо было что-то понять или представить: алгебра, геометрия, физика, химия, черчение — с ними был полный кошмар. Один материал цеплялся за другой, как шестеренки в бабушкиных часах, и, раз что-то не уловив, можно было потерять нить навсегда.

Алексей потерял упомянутую нить давно, но до поры как-то изворачивался: использовал ГДЗ, просил решить отца, на контрольных списывал у девчонок-отличниц… Понятно, что любви к школе и учебе все это ему не прибавляло.

Особенно плохо получалось с физикой. В первой же четверти восьмого класса у Алексея выходила круглая и твердая «двойка». Физичка разрешала пересдавать двойки и отвечать заваленную тему после уроков, но сажала за парту по одному и принимала ответы индивидуально.

При таком положении дел шансов пересдать у Алексея не было. Он и не пытался. Прятал дневник от родителей, а физику по возможности пропускал или сидел на последней парте, сжав зубы. Физичка, в отличие от других учителей, почти никогда не повышала голос на учеников, но ее язвительные комментарии разили наотмашь, как свистящий в воздухе кнут.

— Алексей Игнатьев, почему вы, с вашими результатами последней контрольной, позволили себе пропустить прошлый урок?

— Я был на соревнованиях, — отвечал Алексей. — По бегу.

— Насколько я понимаю, соревнования проводятся после уроков.

— Я тренировался.

— Я вижу, что вы, Игнатьев, считаете нужным упражнять ноги, но ненужным — кору головного мозга. Для вас, видимо, не будет большим затруднением прожить жизнь, используя в основном мозжечок, как это делают акулы.

Понятно, что после этого урока одноклассники с удовольствием называли Алексея Акулой.

В первую четверть по физике была выставлена двойка. Мама Алексея сходила к учительнице, отнесла коробку конфет, спросила, не нужно ли нанять Алексею репетитора, чтобы позаниматься дополнительно.

— Совершенно не нужно, — ответила физичка. — Достаточно, если он будет внимательно слушать на уроке, вести конспект, вдумчиво делать домашние задания и посещать мой класс в часы, отведенные для переписывания неудовлетворительных оценок.

Родители провели с Алексеем разъяснительную беседу о необходимости уделить физике особое внимание.

— Умный, честный, интеллигентный человек, — так отозвалась мама о физичке. — Другим бы учителям только деньги тянуть, а она бесплатно свое время тратит, чтобы вы, болваны, могли двойки исправить…

— Куда без физики-то? — пожал плечами папа-инженер. — Все равно в институт или хоть в техникум ее и сдавать… Так что старайся!

Во второй четверти все стало еще хуже. Физичка не упускала возможности напомнить Алексею о его проблемах и лично пригласить его на переписывание очередной самостоятельной. А может быть, Алексею только так казалось, и никакого особого внимания физичка ему и не уделяла. Он никогда не был весельчаком, а теперь и вовсе помрачнел и перестал улыбаться. По другим предметам двойки тоже сыпались как горох. Зубрить домашние задания он перестал. Зачем, когда и так все плохо?!

Таня Казанкина, девочка, которую он вот уже два месяца собирался пригласить в кино, но не решался, сказала ему на перемене:

— Акула, что с тобой происходит? Если так дальше пойдет, тебя скоро из школы выгонят. Может, мне с тобой физикой позаниматься?

— Не надо мне ничего! — ответил ей Алексей, а вечером дома бессильно грыз подушку. Почему не согласился, идиот?! Понять физику, разумеется, невозможно, но зато встречался бы с Таней на законных основаниях… Ага! Это чтобы она окончательно поняла, какой он дебил! Да пошли вы все!

Однажды утром Алексей привычно надел на плечо лямку ранца, вышел во двор… и понял, что категорически не хочет идти в школу. Что его там ждет? Ненавистная физика с брезгливым остроумием физички; беззлобные, но оглушительные вопли математички: «Дубины стоеросовые! Олухи царя небесного! Все, по списку, пойдете сначала в армию, а потом — улицы мести!»; смертная скука на уроках истории и литературы; противная анатомия человека, после которой хочется стошнить в туалете; снисходительно-презрительный взгляд отличницы Тани Казанкиной…

Алексей свернул в подворотню и решительно зашагал по проспекту. Куда? Да куда-нибудь подальше!

День прошел великолепно. Он погулял по парку, зашел в магазин «Техносила», немного, пока не кончились деньги, поиграл в автоматы… Давно Алексею не было так свободно и хорошо.

Вечером позвонил друг Дима:

— Ты чего в школу не пришел?

— До замотало все! — честно ответил Алексей.

— Ух ты! А физичка про тебя спрашивала…

— Да пошла она!

— А предки знают?

— Не знают. Ты скажи завтра классной, что я заболел. Тяжело. Ладно?

— А ты что, и завтра не придешь? — удивился Дима.

— Не приду!

— А как же…

— Да как-нибудь! Не могу больше…

— Ты… это… — Дима явно не знал, что говорить. — Ну пока тогда… Я классной скажу.

На улице оказалось много всего интересного. Алексей боялся одиночества, но, как оказалось, напрасно. К концу недели он уже познакомился с компанией ребят, которые тоже не ходили в школу, а некоторые уже и в училище. Время проводили весело. Мнение родителей не ставилось ни в грош. Физичку все единодушно осудили («сволочь она!»), Алексея одобрили («молодец, что не дал об себя ноги вытирать!»).

Через месяц классная руководительница позвонила вечером домой к Алексею и попала на отца. Все выяснилось довольно быстро. «А где он сейчас?» — «Сказал, что на дополнительных занятиях по алгебре. Взял на них деньги».

Алексей пришел домой в девять часов вечера. Перед входом в парадную присел на корточки, докурил и ловким щелчком выкинул хабарик. Оба родителя и бабушка ждали его у дверей. Скандал был грандиозный. После этого Алексей ходил в школу неделю. Смотрел на всех волком.

— Ну что, Игнатьев? Вышел с малой сцены на большую дорогу? — спросила физичка.

— А классная сказала директрисе, что раз уж ты начал гопничать, теперь не остановишь! — наябедничала Алексею Лида, подруга Тани Казанкиной. – Я за дверью подслушала...

— Не передавай ерунду! — одернула подружку Таня, но Алексей уже не слушал ее и уходил прочь.

На следующий день в школу он не пришел. Дворовые пацаны встретили его радостным воплем:

— Акула снова с нами! Молоток, Акула!

Алексей скупо улыбнулся. Он не знал, правильно ли он поступил, но не видел выхода из сложившегося положения.