В кремовых туфлях, белых, с отглаженными стрелками, брюках и белой же рубашке, с развевающимися по ветру седыми волосами, подглазными кругами, выдающими пристрастие к сигарам, с рюмкой вишневой наливки джинджиньи в одной руке и сигаретой в другой, тучный, но не сановитый владелец бара, 64-летний Антонио Невеш производит впечатление человека, который все в жизни правильно сделал и продолжает в том же духе. Сын своего народа, бывший воин, любимец женщин, друг и собутыльник мужчин. Взрослые дети, седьмая жена, бар с винными бочками, сэндвичами, наливками и десертами на улице Негоциантов, рядом с площадью Ларго Камоэнс. Все сходится, кроме места — южный край Китая. Административный район Макао, некогда китайская территория под португальским управлением, а теперь просто особая китайская территория под китайским управлением. Но винные бочки, оливки с чесноком на закуску под джинджинью, Ларго Камоэнс — китайского здесь ноль.

Антонио приехал в Макао первый раз в 1970-е. Можно было отправиться служить в Мозамбик или в Анголу. А можно, как оказалось, сюда, где не стреляют даже по диким животным: охота на этой территории запрещена.

Потом иммигрировал в Макао, потом репатриировался в Португалию. Последний раз приехал жить и работать 15 лет назад.

Официантка, стройная, как сонет того же Камоэнса, сверкая черными глазищами, объясняет разницу между шерри и джиньей. Объясняет по-португальски. Понимая примерно каждое десятое слово, я молча киваю — взгляд от девушки не оторвать.

Заходят местные, здороваются на языке Васко да Гамы.

Такое встречается у посольских работников. Принцип экстерриториальности. Кругом суровые законы шариата, а у нас тут джин с тоником и файф-о-клок по расписанию. Жизнь по старинке вопреки обстоятельствам.

Но где у дипломатов представительская функция и профессиональная неискренность — здесь бар, выпивка и ни грана хвастовства, вот, мол, как мы тут все обустроили.

Вечером, после джинджиньи, был поздний ужин в Espace Lisboa. Утопающие в оливковом масле креветки с чесноком, сочная горячая колбаса-чоризо, крупно нарезанные огурцы, помидоры, лук. Салат из осьминога. Круг козьего сыра в меду.

На горячее треска бакалао — главная португальская радость норвежского провенанса.

Треску, как положено, заливали оливковым маслом с чесноком. По законам родного края.

Еще до горячего в зал вышел пятидесятилетний уроженец Лиссабона с гитарой и начал выдавать протяжные фадо, после которых вообще непонятно, как кто-нибудь может отказать поющему португальцу. А затем — в меру задорные студенческие песни.

Португальцы в Макао почти пятьсот лет. Не обошлось без хитрых иезуитов, не мечом, но словом Божьим и разнообразными умениями вроде медицины добившихся права селиться на этих берегах, строить католические храмы и даже вести торговлю от лица китайцев со всем остальным миром.

Португальцы задержались почти на полтысячелетия. И после 1999-го, когда территория полностью вернулась в китайскую юрисдикцию, не думают съезжать. Отсюда такое яркое сочетание: старый европейский город в колониальном стиле, даром что Макао никогда не был колонией в полном смысле слова, на краю миллиардного Чайна-тауна.

Наш мир не моноэтничен, как польская деревня. Встречаются канадские украинцы и американские армяне, русские корейцы и бельгийские итальянцы. Но везде со своими особенностями: канадские украинцы зачастую не знают русского, что для остальных украинцев все еще нонсенс, русские корейцы уважают водку больше, чем соджу, и так далее. Нет чистоты эксперимента.

С другой стороны, бывают парадоксы, когда культурная столица Швейцарии — Париж, а Канады — Нью-Йорк, когда самый чистый немецкий в Австрии, а лучшие русские фильмы снимаются в Одессе. Ну так это сопредельные страны с колоссальным двусторонним трафиком. Культурный роуминг ловит.

В Макао удивительная история.

Португальцы на выезде, за тридевять земель создали не альтернативную Португалию, не условный Брайтон-Бич, а просто Португалию.

Где за углом гигантский, заросший лотосом пруд на месте первого в Макао аэродрома еще 1920-х. Тогда садились просто на воду. Потом новый аэропорт построили по соседству, а тут теперь национальный парк. Где по соседству «Винишн» — крупнейшее, больше лас-вегасского казино. Где небоскребы и высочайшая плотность населения на квадратный километр. А тут у нас виньо верде, портвейн и багасейра. Без ностальгии, без невозможности вернуться на родину из-за кровавого режима. Просто еще одна Португалия. Широта другая, долгота другая, диета та же.