Одно из самых популярных автомобильных развлечений Америки не имеет смысла, но вызывает восторг
Фото предоставлено автором
Фото предоставлено автором
Фото предоставлено автором
Фото предоставлено автором
Фото предоставлено автором
Фото предоставлено автором
Фото предоставлено автором
Фото предоставлено автором
Над стадионом нарастает мерный гул — полторы тысячи зрителей топают ногами, требуя хлеба и зрелищ. Роль хлеба исполняют приобретенные на ярмарочных лотках хот-доги, лоснящаяся от масла жареная картошка, горячие кукурузные початки и обильно посыпанные сахарной пудрой круглые яблочные пироги. Зрелище обещают выкатывающиеся на земляную арену драндулеты — побитые жизнью, грубо выкрашенные, с большими номерами на боках. Добро пожаловать на Demolition Rally, или гонки на разрушение, — одно из самых популярных массовых развлечений в Америке, без которых не может обойтись ни одна уважающая себя летняя ярмарка. Ежегодно по всей Америке проходят около двух тысяч подобных состязаний, в которых участвуют десятки тысяч водителей; штаты-чемпионы, где гонки наиболее востребованы, — Огайо и Калифорния.
Правила просты до смешного: кружа на драндулете по арене, требуется вывести из строя максимальное количество других машин. Участие в гонке не требует особой квалификации: были бы базовые навыки вождения и желание разобрать на части чье-нибудь авто.
Если и то и другое есть, покупаешь любую старую машину (главное, чтобы у нее были крыша и двери — кабриолеты и открытые джипы не годятся), ремонтируешь по вкусу, вынимаешь фары и окна, переставляешь аккумулятор в кабину (для безопасности), бензина оставляешь максимум четыре галлона. Завариваешь или закрепляешь багажник и двери. Раскрашиваешь машину в боевые цвета, пишешь все, чего душа просит, кроме матерных выражений. Подписываешь документ, что ответственности за все, что с тобой может случиться, организаторы ралли не несут. Надеваешь каску, очки, одежду с длинными рукавами — и вперед. Биться надлежит до победного конца — или до момента, когда твоя машина окончательно выйдет из строя. Дисквалифицировать участника (или участницу) могут прежде всего за трусость — если за определенный отрезок времени он так ни в кого и не врезался, а также за употребление алкоголя и за попытку врезаться в машину противника со стороны двери водителя.
Делается все это в основном для удовольствия: за участие в гонке нужно платить небольшую сумму, а денежные призы в большинстве гонок можно назвать символическими; в Мэриленде билет участника стоит 25 долларов, а на всех победителей гонки полагается всего 1500 долларов. Если гонки транслируются на популярном телеканале, приз может дойти до пары десятков тысяч долларов.
Идея таких дерби появилась в 50-х благодаря массе устаревших «Фордов», с которыми нужно было что-то делать. Даже в наши дни редкое состязание обходится без массивных «Фордов», вроде шестиместного «Линкольн Таун Кар», который выкатился на состязание на мэрилендской ярмарке под номером 776. От того, что позволяло отнести этот «Линкольн» к категории люкс, практически ничего не осталось, зато водитель украсил машину надписью: «Я сексуален и знаю об этом». За таун-каром выкатился еще один «динозавр» — «Шевроле Кэприис» 75-го года под номером 88x. Внутри порядком выпотрошенная машина выглядела еще менее привлекательно, чем снаружи, но, благодаря усилиям водителя, 27-летнего механика Ника Фогля, рычала и ехала вполне бодро, и даже после многочисленных столкновений сумела уползти с поля боя самостоятельно, избежав позора — эвакуации с помощью вилочного погрузчика. Его противнику — белому такси, с которым он «бодался» с маниакальностью кота, учуявшего рыбные консервы, — повезло меньше: машина задымилась так, что водителю пришлось покинуть ее через окно, и у дежурившей на ярмарке команды пожарников наконец появился повод выехать на середину арены и продемонстрировать свои профессиональные навыки.
Следующий раунд включает участников посимпатичнее: одна машина выкрашена в цвета американского флага, на крыше другой восседает большой игрушечный пес, герой мультфильма «Скуби-Ду». Третья машина украшена большим надувным шаром с портретом юного поп-певца Джастина Бибера. Впрочем, и Бибер, и Скуби-Ду нисколько не убавили кровожадности участников дерби: новый раунд прошел ровно по тому же сценарию — атака (в основном задом), удар, сплющенный всмятку капот, резкий запах вытекающего бензина и горелой резины, новый круг на остатках колес и снова — бабах!
Публика ревет. В какой-то момент даже у меня вырывается что-то вроде: «Так его!» Становится стыдно, я оглядываюсь вокруг: дети хлопают в ладоши, сидящий на скамейке впереди меня мужик срывает кепку и вовсю машет ею, две девушки, вооруженные мобильными телефонами, подлетают к заграждению и знаками просят водителя одной из выведенных из строя машин помахать им рукой для снимка. Здесь никому не стыдно за свои эмоции. Желать гонщику разбиться на NASCAR — как-то не очень, а вот разбить такого старого ржавого крокодила — сам Бог велел.
Вооруженный громкоговорителем спортивный корреспондент канала ABC, ведущий мероприятие, подбадривает новичков: «Это ты называешь ударом? Извини меня, но моя бывшая жена била меня круче!» Когда одна из машин врезается в тарантас, который уже обездвижен, он кричит водителю: «Эй ты! Как насчет атаки на живых?»
Финальный этап, где встречались победители предыдущих раундов, напоминал побоище инвалидов и заставлял задуматься о недолговечности жизни.
Моя соседка по скамейке, Мэрилин Бакстер, заметив выражение моего лица, успокаивает: «Это выглядит опаснее, чем оно есть на самом деле. Я бы даже своему сыну позволила участвовать в этом. Это не так жестоко, как коррида». Мэрилин лукавит: на некоторых дерби водители получали серьезные травмы, включая ожоги, а иногда от залетавших на трибуны частей автомобиля страдали и зрители.
Для Мэрилин и ее мужа Боба это уже пятое дерби. На первое она пошла, чтобы посмотреть, что сделают с ее старой машиной, которую выпросил у нее знакомый. «Это отличное развлечение — многим нравится ломать машины, — поясняет она. — Но еще интереснее, если ты лично знаешь водителя или машину». В гонке ветераны дерби и новички участвую на равных — к примеру, Стив Смит крушит машины уже девять лет подряд. Его выкрашенный в черный «Шевроле Импала» 66-го года с цифрой 666 на борту носится по арене, как ангел смерти.
В качестве бонуса организаторы мероприятия объявляют гонки с прицепами, в которых участвуют три машины. Первая выходит из строя практически сразу. Остаются массивный пикап и розовая машина поменьше, за рулем которой жительница Пенсильвании по имени Хэзер Вебб. Вебб пытается атаковать прицеп противника сбоку. Тележка начинает разваливаться. Но и прицеп Хэзер страдает; ее оппонент, Грег Хиггс, все же выигрывает, успевая первым доломать ее тележку.
На этом шоу закончено. Победители идут делить денежный приз, публика бежит добирать впечатлений на другие аттракционы — ярмарка открыта до полуночи. А я направляюсь к своей машине.
Мелькающий за окнами пейзаж кажется немного виртуальным, а несущиеся навстречу автомобили — немного игрушечными; после такого зрелища нужно быть очень, очень аккуратным водителем. Полиции на дороге много; то ли из-за ярмарки, то ли для того, чтобы вовремя остудить излишне разгоряченных зрителей.
Хотелось бы подвести под эту историю какую-нибудь глубоко философскую мысль. Но, наверное, бывают просто тупые развлечения. Что не делает их менее привлекательными.
