3 арт-хита недели: святой в Большом, секс втроем и немецкое видео

1. «Франциск». Опера Сергея Невского для чтеца, двух солистов, хора и камерного оркестра на Новой сцене Большого театра 12–13 сентября

Фото: РИА Новости

«Господи, я сейчас уйду» — это обращение к Всевышнему прозвучало в самом начале спектакля «Франциск», оперы о мучительном диалоге Франциска из Ассизи с Богом. Прозвучало не со сцены — из зала: так дородная дама с пышной прической отреагировала на первые, царапающие слух звуки — свист и скрежетание (среди инструментов ансамбля Questa Musica — камни и стекло) — и первую же мизансцену, в которой женщина в черном обматывает белыми бинтами ступни и кисти умирающего святого. Сезон в Большом открывается российской премьерой «Франциска», в рамках курируемой Василием Бархатовым экспериментальной программы «Лаборатория современной оперы». Судя по настороженной реакции даже близкой авторам спектакля публики (я смотрел «Франциска» на генеральном прогоне), может случиться очередной (после «Руслана и Людмилы») скандал. Тому причина не смелая интерпретация жития Франциска (в либретто Клаудиуса Люнштедта, переведенном на русский Невским, экзальтированную речь святого могут прервать «помехи на линии»); Франциску не привыкать к экспериментам: у Мигеля Гомеша его по дружбе играл португальский режиссер Жоау Николау, у Лилианы Кавани вообще Микки Рурк. Источник скандала — только дремучесть самой публики. Я не переоцениваю уровень зарубежных зрителей: везде на Моцарта или Верди спрос выше, чем на современную академическую музыку, нередко изматывающую и испытывающую терпение. Но только у нас публика отличается какой-то клинической невосприимчивостью к новому, высокомерной нетерпимостью и инфантильной неспособностью концентрироваться.

В Москве «Франциску», похожему на рваную ораторию, сочащуюся кровью и слезами (от внешних ли испытаний или собственных демонов — гордыни, заставляющей странствующего святого ревновать к более убогим и нищим, чем он сам), повезло с постановщиком. 21-летний студент РАТИ Владимир Бочаров придумал простое и эффектное решение, способное смягчить зрительскую настороженность. «Во-первых, это красиво»: хор и оркестр занимают второй и третий ярусы разросшейся ввысь сцены, молодые актеры, выполняющие роль чтецов и миманса, образуют пластичное коллективное тело в первом, в центр, почти на авансцену, выдвинуты Франциск и женщина — образ, вбирающий черты и матери героя, и святой Клары Ассизской. Партия Франциска разделена между чтецами, проговаривающими русский текст либретто, и британским контратенором Дэниелом Китингом-Робертсом, поющим по-немецки. Едва ли не более значительная женская партия досталась Наталье Пшеничниковой, участнице всех рискованных музыкальных начинаний: она живет в Берлине, но охотно приезжает в Россию — ради придуманных Кириллом Серебренниковым для открытия «Платформы» «Арий» или нижегородского проекта дуэта ПРОВМЫЗА «Марево».

2. «Особо опасные» Оливера Стоуна в кинотеатрах с 12 сентября

Кадр из фильма «Особо опасные»

Жаркий калифорнийский pulp fiction — отчасти в духе еще одного чисто жанрового эксперимента Оливера Стоуна «Поворот». Вспоминая навскидку фильмы великого американца, думаешь, что он в первую очередь про большую политику и социальные катаклизмы: Сальвадор — Вьетнам, Кеннеди — Никсон — Буш, крушение башен-близнецов, гримасы Уолл-стрит и бесовство массмедиа. Но это только на поверхности — политика для Стоуна лишь благодатный материал для истовых драм о человеческой одержимости. Для очередной главы своей адреналиновой эпопеи Стоун выбрал лихую бульварщину — роман Дона Уинслоу о паре юных миллионеров (один — умник, другой — наемник), разбогатевших на благородной торговле марихуаной. Хорошим наркодилерам Бену и Чону, крышуемым ФБР, мешают плохие — завязанные с кровавыми мексиканскими картелями, во главе которых стоит демоническая Елена. Драйв, имморальное поведение и, что неожиданно для 65-летнего Стоуна, отчаянный секс втроем: нежно привязанные друг к другу Бен и Чон совершенно гармонично делят одну девушку на двоих. При всем криминальном навороте «Особо опасные» — и в этом их достоинство — выглядят фильмом расслабленным, несерьезным: живому классику не надо ничего доказывать и никого разоблачать. Почти комикс, написанный жирными мазками: краски плавятся на солнце и впитывают колорит брутальных мексиканских празднеств — День мертвых повлиял на фильм не меньше, чем традиция криминального триллера. Трио молодых звезд — Аарон Тэйлор-Джонсон (муж Сэм Тэйлор-Вуд, сыгравший у нее Джона Леннона, и будущий Вронский в экранизации «Анны Карениной»), Тэйлор Кич («Джон Картер», «Морской бой») и Блэйк Лайвли («Джинсы-талисман») — старается не уступить (иногда даже получается) священным чудовищам во вспомогательных ролях — Джону Траволте, Сальме Хайек, Бенисио дель Торо.

3. «Призыв к альтернативе» Йозефа Бойса в Московском музее современного искусства на Гоголевском бульваре с 12 сентября

Фото: РИА Новости

Одно из главных арт-событий года — большая ретроспектива Йозефа Бойса (1921–1986), унтер-офицера люфтваффе, то ли придумавшего, то ли действительно пережившего холод «татарской пустыни», что и помогло ему стать одним из самых значительных художников XX века. Если верить его собственной версии, 16 марта 1944 года самолет с Бойсом — стрелком-радистом — был сбит над заснеженным Крымом, у деревни Вайфельд (сейчас отмеченной на картах как село Знаменка Красногвардейского района), жители которой — сплошь шаманы — спасли его от смерти с помощью топленого жира, меда и войлока. Именно к этим материалам обратится выпускник дюссельдорфской Академии художеств, попробовавший силы в рисунках и бронзовых скульптурах. Жир, воск, войлок будут возникать в странных инсталляциях и перформансах, сочетавших первобытную дикость с коммунистической агитацией, упоение естествознанием — с историко-философскими экзерсисами.

«Альтернативы», предложенные Бойсом, в Москве предстают во всех ипостасях: это листовки и объекты, графика и инсталляции (включая легендарные «Трамвайную остановку» и «Конец ХХ века»), видео, документирующее ключевые перформансы — медитацию с живым койотом «Я люблю Америку, и Америка любит меня» и попытку «Объяснить картины мертвому зайцу».