Праздничная гора

Вскоре Шамиль оказался у стадиона. Поплутав немного вокруг, он юркнул в неприметную дверцу в саманной стене и спустился по лестнице в подвал. В тренажерном зальчике было душно, слышался беззаботный смех. Посреди спортивных снарядов боролись двое. Нариман стоял спиной к выходу в красных шортах, растирая голый торс белой тряпкой и громко комментируя борьбу. Увидев Шамиля, все трое отвлеклись от своих занятий и стали весело здороваться.

— Ле, Шамиль, у тебя сколько бицуха наросла? — допытывался маленький Арсен, озабоченно глядя на рукава шамилевской футболки.

— Сантиметр!

— Давай померим! — воодушевился Арсен, подскакивая ближе.

— Оставь, да, не хочу сейчас мерить, — отмахнулся Шамиль и присел на кожаную кушетку. — Что сегодня отрабатывали?

— Чуть-чуть пресс покачали, — ответил Нариман, — и все. Ты чё сегодня на микс-файт не пришел?

— Сегодня такой базар, я не успел...

— Сегодня Нариман Карима на микс-файте грамотно рихтанул! — начал взахлеб Арсен. — На пятибаллку кинул! Смотри, смотри! Гаджик, иди сюда, давай покажем!

Он махнул Гаджику, уже разлегшемуся под штангами.

Гаджик вскочил, и они снова сцепились в поединке.

— Тяж-Мага, есть же! Отвечаю, Арсенчик, ты — как Тяж-Мага! — радовался Нариман, глядя на их возню.

— А куда все ушли? — спросил Шамиль, оглядывая зальчик.

— Тут рядом магазин подорвали. Пошли смотреть.

— Тот, где водка продавалась?

— Да, «У Салмана», есть же. Ты будешь заниматься?

Шамиль почесал голову.

— Я сменку не взял.

— Да нету никого, раздевайся.

— Смотри! Видел, как я ногой сделал? — закричал маленький Арсен, елозя по полу коленями и крепко обхватив соперника.

— Ле, индеец, неправильно делаешь! — крикнул Нариман Арсену и ввязался третьим.

Шамиль стащил с себя футболку и пошел к комбинированному станку...

Глядя на беленый потолок спортивного подвала, Шамиль вдруг вспомнил одно странное происшествие, случившееся несколько лет назад. Сейчас он уж не был уверен, где катамараны с туристами скрылись из виду — в устье ли Ансадирил_Тлар, за поворотом бурной Гакко, порожистого Джурмута, в шиверах и сливах Мотмоты или в «черных дырах» Килы? Но точно в одном из притоков пенящейся Андийки. Туристы унеслись в своих четверках, махая веслами, а Шамиль и его приятель Арип, живущий теперь в Москве, зашагали вдоль русла реки.

Травянистые берега мчались вслед за убегающей койсу¹, покрываясь грабами и соснами, превращаясь в мрачные ущелья, обрываясь в головокружительные каньоны, прячась под стоящими на сваях домами, из окон которых выглядывали любопытные ахвахки или чамалальки².

Арип остановился у дырявой восьмиэтажной сигнальной башни, возвышавшейся над руслом исступленной реки, и махнул Шамилю рукой:

— Если есть одна башня, значит, рядом — следующая.

Шамиль подобрался к нему, топча кроссовками жесткие стебли зацветшего цикория, закинул голову кверху. На скальной вершине ближайшей горы вырисовывались силуэты строений из дикого камня.

— Там что за село? — осведомился Шамиль у Арипа, указывая на вершину.

— Это просто скалы так обвалились. Нет там наверху никакого села, — ответил тот, однако с сомнением в голосе.

— А давай проверим, — предложил Шамиль и полез по склону.

Через минуту оба были уже уверены, что дома им только почудились, но какая-то сила повлекла их выше и выше, вверх, над бурлящей рекой, к шишковатым каменным навершиям кручи. Шамиль продвигался, припадая ладонями к теплой, поросшей медоносной мякотью земле, ощущая всем телом невидимое дрожание воздуха, в котором зудели пчелы и мелькали многоцветные бабочки.

— Сколько мы уже ползем? — спросил Шамиль.

— Минут сорок, — ответил Арип.

— Да два часа уже лезем! — не согласился Шамиль, падая на траву.

Арип присел рядом, вглядываясь в густо поросшую лесом гору напротив. Где-то внизу, невидимая, шумела река. Гребень был уже близок. Сливаясь со скалистым обрывом, из-за гребня выгляды-вали какие-то развалины.

— Мы уже рядом, — отметил он вслух с облегчением. — Ты был прав.

— Сейчас, пять минут полежим и пойдем, — ответил Шамиль, смежая веки. Сонливость, начавшая одолевать его еще в начале подъема, теперь тяжело растекалась по всем членам. Некоторое время он еще боролся с накатившей дурманной вялостью, но потом совсем ослаб и стал погружаться в сон.

Арип откинулся на спину и тоже поддался вязкой дремоте. По животу его, поблескивая драгоценным сине-зеленым туловищем, бегала крупная жужелица. Он поднял было руку, чтобы стряхнуть ее наземь, но сон опередил его и быстро окутал потускневшее сознание.

Оба очнулись довольно скоро, чуть ли не через несколько минут.

— А вот тропинка, видишь? — указал Арип. — Как мы ее не заметили?

Они легко вскочили на ноги и направились к развалинам, прячущимся за гребнем. Впрочем, то, что казалось снизу развалинами, было крепкой оборонной стеной, вставшей над пропастью. Тропинка всходила сбоку и скрывалась в узком арочном проходе меж фасадов жилых башен, сложенных из аккуратно пригнанных блоков без связки. На бурых отшлифованных камнях башен крутились большие двойные спирали петроглифов.

Арип и Шамиль зачарованно переглянулись и последовали по крытой улице. Село было традиционно скученным. От постройки к постройке были перекинуты каменные мосты, плоские крыши прикидывались дворами, а дома-трансформеры, неприметно вмурованные в скалу с другой стороны, превращались в пятиэтажных монстров.

Выйдя к площадке у нарядного родника, где, судя по всему, располагался годекан, они остановились. Кругом не было ни души; ниспадающий каскад опирающихся друг на друга  домов ничем не выдавал людского присутствия. Но село было обитаемо. Явственно чувствовался запах очажного дыма. Сверху, из-под крыш глядели на них мощные окна с тесаными рамами-брусьями и лучевыми дисками на ставнях. Деревянные двустворчатые двери тоже были украшены спиралями, крестами, треугольниками и звездами.

— Может быть, зайдем в какой-нибудь дом? — предложил Шамиль, но Арип не ответил.

В этот момент в проеме темной арки показался ничем не примечательный крупный мужчина лет пятидесяти в подпоясанной серебряным ремешком светлой чухе³ и широких штанах. Бросался в глаза лишь кожаный мешок, который он зачем-то держал в руках. Мешок был развязан и доверху плотно набит шерстью. Незнакомец, улыбаясь, приветствовал их на аварском риторическим вопросом, который можно было бы перевести как «Собрались?»

Арип и Шамиль подступили к мужчине с рукопожатиями. Им не терпелось узнать, как называлось село и куда подевались жители. Мужчина хитро улыбался и все время отвечал поговорками:

«Кто отправился по тропинке, тот не вернулся, а кто отправился по дороге, тот вернулся», «Собака, съевшая кость в Келебе, в Гидатле не останется»... Остальное Шамиль не разобрал, поскольку плохо понимал его переполненное архаизмами наречие. К тому же мужчина не говорил, а скорее бормотал себе под нос, тихо и скоро. Название села в его устах звучало как «Рохел-меэр», что означает «Праздничная гора».

Рохелмеэрец, вероятно, представился (тоже неразборчиво, но уточнять было неудобно), а затем повел их к себе, в один из домов, также украшенный петрографикой. В просторном, но темном зале Шамиль разглядел деревянную опорную стену и длинную полку-скамью, испещренную геометрической резьбой. На стенах, как на выставке, красовалась луженая медная, глиняная, деревянная и металлическая утварь, под потолком на жердях висели душистые пучки сушеных трав, курдюк и вяленое мясо.

Немного помявшись, гости по приглашению хозяина сели на большой дубовый диван перед вделанным в пол очагом. Над очагом качался висящий на цепи котел из закоптившейся бронзы. Загадочный мужчина сослался на отлучку жены, вынул из поставца выточенный из дерева половник и принялся разливать бульон по пиалам. Потом принес мясо, чесночный соус, сваренный женой перед уходом хинкал и разложил посуду с угощением прямо на полу.
Шамиль поискал глазами стол и не нашел его. Арип, казалось, был также удивлен и сбит с толку.

Он нацепил хинк на деревянную вилку, внимательно взглянул на хозяина и вновь принялся донимать его вопросами. Но тот только отшучивался: мол, язык без костей, но многим переломает кости. После еды Шамиль снова начал задремывать, и, заметив это, мужчина предложил гостям лечь спать, а после встретить жителей, которые должны вернуться к рассвету. Тем временем незаметно стемнело, и, когда все трое улеглись в расстеленные на полу лежаки, стало совсем черно от свежей густой темноты. Шамиль слушал, как мычат в хлеву возвратившиеся с лугов коровы, и думал: «Их ведь, наверное, и не подоили. Никого ведь нет...»

А потом стало совсем трудно думать, и он уснул второй раз за день.

Проснувшись, он увидел себя лежащим на жужжащем солнечном склоне — в том самом месте, где их с Арипом сморило на подступах к селу.

— Неужели и ужин приснился? — удивился Шамиль.

Он растолкал спящего Арипа и, глядя в его изумленное лицо, расхохотался.

— Что, тоже сон приснился, Арип? Вот мы заснули!

— Ле, он нас вынес, получается, — пробормотал Арип, стряхивая с футболки жужелицу.

— Кто?

— Старик из того селения. Постелил нам, а сам ночью взял и вынес наружу. Это не по-горски!

Шамиль нахмурился.

— Ты тоже помнишь, как мы поднялись в село, большое, укрепленное...

— Да, мы поднялись в село, там никого не было, и мы зашли в чей-то дом.

— Подожди, нас он пригласил, как же его звали... Это был не старик, а лет пятидесяти такой мужчина...

— Никто нас не приглашал. Мы зашли в чей-то дом. Там было пусто, в очаге огонь тлеет. Очаг еще старый какой-то, несовременный. И тут появляется этот... как его...

Шамиль и Арип некоторое время молча смотрели друг на друга.

— Сейчас проверим, — начал было Шамиль, но осекся. Грозный гребень, защищавший село от неприятелей, был абсолютно пуст. Ни башен, ни даже развалин.

— Мы все-таки спали! — восклицал он, петляя по склону.

Тяжело дыша, они сбегали на вершину, но никакого селения не обнаружили. Арип вытащил мобильный и указал Шамилю на дату и время.

— Если мы спали, то проспали на этом склоне целые сутки и за ночь даже не замерзли.

На обратном пути они не заговаривали друг с другом, пока не увидели реку и поворот, за которым исчезли туристы-спортсмены, а потом, через пару километров, и автомобильную дорогу.

Шамиль почему-то забыл это событие и вспомнил только теперь, в качалке. Больше, чем когда-либо, оно показалось ему сном.

1 Буквально — «овечья вода» (тюрк.). Название нескольких рек в горной части Дагестана.
2 Ахвахцы, чамалальцы — народности Дагестана.
3 Рубаха у горцев.