Джулия Локтев: В Грузии много всего, что не относится к конфликту с Россией

СКаким режиссером вы себя считаете — американским или русским, снимающим за границей? И насколько такая идентичность для Вас вообще важна?

Особенно не думаю об этом. Я уехала из России через три дня после своего девятого дня рождения, поэтому мне трудно считать себя русским режиссером. Россия, безусловно, занимает достаточно много мирового внимания, но, мне кажется, оно равномерно распределяется. Ведь много что происходит не только у вас, но и в Сирии, и в других странах.

СНет желания снять какой-нибудь фильм в России?

С удовольствием, но пока такой возможности не появлялось. Потом, я здесь не так часто бываю, честно говоря. С 1978 года — может быть, раз пять всего. Последний раз я была в Москве в 2007 году. И то всего четыре дня. В Санкт-Петербурге, где я родилась — почти десять лет назад. Поэтому каждый раз, когда я возвращаюсь, у меня возникает ощущение, что я оказываюсь в другой стране.

СЗасыпая в палатке, персонажи вашего фильма «Самая одинокая планета» читают «Героя нашего времени» Лермонтова в переводе Набокова. Это же неслучайно?

Это из-за Гаэля Гарсии Берналя. Когда я отправила сценарий Берналю, а он с ним ознакомился, оказалось, что поехать на Кавказ он мечтал с двенадцатилетнего возраста, когда прочел в школе «Героя нашего времени». Поэтому он согласился. Его мечта таким образом сбылась, потому что «Планету» мы снимали прямо под Казбеком. Были и другие писатели, которые описывали эти места, но я уже представляла себе только одну книгу, которую герои могли читать во время путешествия. Ведь они хотят проникнуться духом места, в которое приехали, и для этого читают Лермонтова.

СВ «Самой одинокой планете» влюбленная пара бэкпекеров забирается в горы Грузии. В кадре почти ничего не происходит, но саспенс нешуточный. Может быть, поэтому после прошлогодней премьеры фильма на фестивале в Локарно, многие нашли в «Планете» политический подтекст?

Не знаю, кто это был. В Америке этот вопрос практически никогда не возникает — только в России, мне кажется. Для американцев и для европейцев в Грузии нет политический подоплеки. Это в России Грузия воспринимается только в контексте конфликта. Но в Грузии есть столько всего, что с этой дурацкой историей никак не связано. То есть я смотрю на Грузию не с российской стороны, а просто...

С...как на интересную с культурной точки зрения страну?

Ну, да. Когда я показываю «Планету» в Европе, в Америке или в Азии, реакция на фильм одна — все хотят отправиться в Грузию в отпуск. И это правильное желание. Место действительно волшебное. Этим меня Грузия и привлекла — это таинственная страна, которую люди не знают. И фильм совсем не о войне. Конечно, путешествующая пара бэкпэкеров могла приехать в любую страну. Таких путешественников можно встретить в Африке, в Азии, в Латинской Америке. То есть это совершенно стандартный туристический ход. Сама я последний раз ходила с гидом в горы, кажется, в Гондурасе. Но грузинская специфика, пейзаж этого места все-таки сыграли свою роль.

СВы много путешествуете?

Много. Как только появляется возможность, тут же куда-нибудь еду. Деньги существуют для меня только ради того, чтобы тратить их на путешествия. И так было всегда. Мои родители имели подобные ценности, и я так выросла. И я не люблю дорого путешествовать, наоборот, предпочитаю публичный транспорт и т.д. А вот организованные поездки — ненавижу. Курорты — тоже. Наоборот, предпочитаю непредсказуемость. И больше всего люблю путешествовать с мамой. Совсем недавно мы ездили с ней в Южную Африку, Свазилэнд, Мозамбик. И это было здорово. От интересного путешествия мне очень трудно отказаться.

СКак вы относитесь к другим туристам?

Турист не любит другого туриста. Ничего так не портит атмосферу и настроение, как встреча другого туриста, который...

С...понимает, о чем вы говорите. Это правда.

Это хуже всего! И это смешно, конечно. Когда мы вместе с моим сопродюсером — немцем, живущим в Китае, смотрели там места для съемок «Планеты», и встретили на рынке европейцев — сразу же убежали от них прятаться (смеется). Это какой-то инстинкт. Мне кажется, это нормально, что не очень хочется общаться с другими туристами. В фильме мне важно было как раз то, что пара путешествует очень просто, не ищет эксклюзивного отдыха без других туристов. Они останавливаются у местной семьи, заучивают слова «спасибо» и «здравствуйте» для вежливости. Далеко не все так делают. Во время этого приезда я ехала на поезде из Петербурга в Москву, в нем подавали чай, и туристы, сидящие рядом со мной, сказали «спасибо» по-английски. И я подумала, почему они не смогли за время своего пребывания выучить это слово по-русски. Ну, одно «спасибо». Я всегда его учу, куда бы не приехала. Достаточно знать всего два слова на местном языке — «спасибо» и «привет». С их помощью можно многого добиться. И вот мои герои эти слова пытаются выучить и не ошибаться в их употреблении. Они не особенно богатые люди, у них не так много денег, но они их тратят именно на путешествия. Может быть, они не работают на очень интересных работах, но они работают для того, чтобы иметь деньги для путешествий. Это все для меня важные моменты.

СВ фильме не упоминается, чем они, собственно, зарабатывают себе на жизнь. Это для вас как раз неважно?

Мы не обсуждали это. А так по ним сложно определить. В какой-то момент гид спрашивает стеснительного героя Берналя: «Ну, какая у тебя машина дома?» На что тот отвечает, что у него велосипед.

СВ современном мире это ни о чем не говорит.

Да. Вот меня тоже в Южной Африке все время спрашивали — на какой машине я езжу. А у меня нет никакой машины.

СКак думаете, герои после произошедшего в фильме конфликта останутся вместе?

Не знаю. Но этот фильм точно не о том, как заканчиваются отношения. Есть такая вероятность, но прямым текстом я этого никогда не говорила. С ними что-то происходит, что заставляет их иначе подумать друг о друге, о себе, о любви, о свадьбе, которая, возможно, могла бы состояться через несколько месяцев. И фильм как раз о том, как они будут взаимодействовать друг с другом после этого происшествия. Есть моменты, о которых ты никогда не говоришь вслух, но они навсегда остаются с тобой. Мне кажется, что любовь очень часто заключается в прощении непрощаемого.

СОба ваших игровых фильма — «День-ночь, день-ночь» и «Самая одинокая планета» — неспешные и практически бессобытийные. У вас так естественно происходит?

Понятия медленности и скорости — это очень относительное и очень личное. Я бы так не описала свое кино, потому что очень многое происходит на эмоциональном уровне, а не на поверхности. Ведь чем сильнее погружаешься в происходящее на экране, тем больше понимаешь, что там происходит. Когда мне говорят, что долго обсуждали фильм после финала, для меня это самый приятный комплимент.

СВы продолжаете заниматься видеоинсталляциями?

Я делала некоторые видеоинсталляции, в Нью-Йорке, например. Но я мало этим занимаюсь сейчас. У меня иногда появляются идеи для проектов, которые невозможно показать в кинотеатре. В них время и пространство используются иначе, чем в кино. Поэтому я не могу их втиснуть в обычный кинотеатр. Музейный формат для таких целей подходит гораздо лучше. При этом к подобным экспериментам я всегда подхожу как кинорежиссер.

ССейчас грань между кино и видеоартом все больше стирается.

Сейчас вообще многое сливается. Вот мне всегда казалось странным, когда фильм, имеющий начало, середину и конец, показывается в музее. Если ты хочешь, чтобы твой фильм смотрели от начала до конца, снимай настоящее кино. А если это видео, то оно должно быть экспериментальным, чтобы его можно было смотреть с любого момента.

СВозвращаясь к теме корней. Вот мы с вами сейчас говорим по-русски. У вас действительно почти нет акцента, хотя вы уехали из России в девятилетнем возрасте. Как вы до сих пор не забыли язык?

Не знаю. Более того, по-русски я говорю почти что только с мамой. Ведь я не росла в эмигрантской среде, мы жили в Колорадо. И многие годы по-русски я говорила только с родителями. А так меня всегда окружали американцы. Не знаю, почему я не разучилась говорить на родном языке.

СА для вас важен родной язык?

Иногда важен. В любом случае, незачем избавляться от собственных навыков. То, что я родилась в Советском Союзе – это сокровище. Нужно это беречь. Я люблю языки, недавно вот научилась говорить по-испански. Правда, знаю его пока значительно хуже, чем русский.

СВы не во время съемок «Самой одинокой планеты» научились по-испански говорить?

Во время съемок был сумасшедший дом. Все говорили на разных языках. Но испанский я учила до этого. А на фильме часть команды была американской и немецкой – с ними я говорила по-английски. Другая часть – грузинская, поэтому я говорила по-русски. Оператор же был из Перу и Чили, и не очень хорошо говорил по-английски, так что вот с ним я говорила на испанском. Я потом шутила, что выучила испанский в Грузии.

СЗа современным русским кино вы следите?

Я почти его не знаю. Вот советское кино я всегда старалась открыть для себя, поскольку очень его люблю. Особенно 60-х годов. А современных я, может быть, всего несколько картин видела. Последний русский фильм, который я видела – «Мишень» Александра Зельдовича. На серии показов журнала Film Comment в Нью-Йорке. Сумасшедшее, бешеное кино, но мне страшно понравилось. Люблю такое безобразие. (Смеется.)

СПочему вы так редко снимаете?

Да что вы все пристали ко мне. Отстаньте. Дайте больше денег, и я буду снимать чаще.

СТо есть только в финансировании дело?

Частично, да. Еще вопрос в выборе правильных идей. Но чаще всего приходится ждать финансирования. Это нелегко, такой процесс высиживания фильма. Ведь не знаешь, появится ли фильм на свет или нет. Бывает, например, что все готово к съемкам, а они неожиданно откладываются на год. И это требует большой веры в проект со стороны всех творческих единиц. А когда тебе наконец сообщают, что можно начинать съемки по-настоящему — вот это невероятное счастье.С

Об идее фильма Джулия Локтев рассказала «Снобу» в интервью три года назад.