Фото предоставлено Фондом Джона Кейджа
Фото предоставлено Фондом Джона Кейджа
Фото предоставлено Фондом Джона Кейджа
Фото предоставлено Фондом Джона Кейджа
Фото предоставлено Фондом Джона Кейджа
Фото предоставлено Фондом Джона Кейджа
Фото предоставлено Фондом Джона Кейджа
Фото предоставлено Фондом Джона Кейджа
Фото предоставлено Фондом Джона Кейджа
Фото предоставлено Фондом Джона Кейджа

Выставка в ГЦСИ — часть экспозиционной дилогии. Другая половина — «Эксперименты Джона Кейджа и их контекст» — выставлена в фонде «Екатерина» и на первый взгляд кажется более эффектной: там много видео и затейливых инсталляций. А чего стоит одно только письмо Андрея Монастырского, Георгия Кизельватера и Никиты Алексеева «уважаемому господину Кейджу»: «Мы бы очень хотели, чтобы Вы включили ситуацию со звонками (пусть даже в любой форме) в свою работу: мы бы смогли получить представление о том, какой отклик получила наша идея в Вашей стране», — и плохо, но все же сохранившийся оригинал ответа Кейджа московским товарищам. В ГЦСИ, за вычетом нескольких фильмов об артисте и плакатов Роберта Раушенбаха к балетам Мерса Каннингема, только работы Кейджа — живопись, партитуры, перформансы. Это все безумно интересно — тем, для кого имя Кейджа не пустой звук. Впрочем, в дзенбуддистской вселенной автора «4'33» звук не может быть пустым по определению или, можно и так сказать, в пустоте нет ничего предосудительного.

Да, стерильная чистота трехчастной партитуры «4'33» производит гипнотическое действие (не могу не процитировать чудесное эссе Владимира Мартынова «"Наше все" есть Джон Кейдж»: «…И с этого момента начинается бесконечная и бездонная глубина содержания "4'33", ибо погружение в пучину тишины и молчания не знает предела»).

Здесь много смешного. У Кейджа отличное чувство юмора и чувство игры. Вот ответы, заготовленные им на первые шесть вопросов после «Лекции о ничто»: разумеется, он не знал, что за вопросы ему зададут, но был уверен, что седьмого вопроса не последует. Попробуйте, если вам придется давать интервью, сыграть в эту игру сами: «1. Очень хороший вопрос. Не хотелось бы портить его каким бы то ни было ответом. 2. У меня начинает болеть голова. 3. Если бы вы слышали, как Мария Фрейнд прошлым летом в Палермо исполняла "Лунного Пьеро", я сомневаюсь, что вы спросили бы о том, что спросили. 4. Согласно "Альманаху фермера", это так называемая "Обманчивая весна". 5. Повторите, пожалуйста, ваш вопрос. Еще раз... Еще раз... 6. У меня больше нет ответов».

Но выставка ценна еще и внятным, хотя и вряд ли преднамеренным, объяснением, отчего Америка была и остается для России недостижимым идеалом. Вот запись телешоу 1960 года I've Got a Secret. Перформанс Кейджа «Водная прогулка», где музыкальные инструменты — кастрюльки, ванна, резиновый утенок, лейка. Хамоватый ведущий, работающий под простака, спрашивает у Кейджа, не боится ли он, что публика будет ржать? «Нет, — отвечает Кейдж, — пусть лучше смеются, чем плачут». Это встреча Кейджа с народом, пожирателями рекламы, которые охотно смеются, глядя, как артист сталкивает на пол радиоприемники и дует в манок для уток. Для большинства он, конечно, просто чудак-человек, странный комик, дядюшка Юло. Но кто-то, не сомневаюсь, отсмеявшись, услышит в «кря-кря» вечную музыку. Обидно только, что в России такая встреча «простых людей» с художником невозможна. Американцы незашорены, любопытны и открыты ко всему новому и непонятному. Мои соотечественники в своем большинстве — нет; они, сталкиваясь с непривычным, не смеются, но хмурятся и зевают. И название того текста Владимира Мартынова, что я цитировал выше, — «"Наше все" есть Джон Кейдж» — звучит утопически.