Даже автомобильную монтировку можно употребить как во зло, так и во благо; что уж говорить об интернете? Буквально несколько дней назад мир вздрогнул от исследования кембриджских математиков, показавших, что безобидные «лайки» из «Фейсбука» можно использовать для проникновения в частную жизнь людей, в том числе и тех, кто никаким «Фейсбуком» отродясь не пользовался (уважаемый член снобщества Ирина Маруценко даже посвятила этому заметку).

Мы на пути к миру тотальной слежки, да. Но не будем унывать: с помощью того же интернета очень даже легко пустить этот мерзопакостный мир псу под хвост. Именно этой теме и посвящена работа американских исследователей, материально поддержанная National Science Foundation. Статья называется так: «Пространственно-географические характеристики коммуникационной сети массового движения». Ребята, собственно, изучали опыт массовой акции гражданского неповиновения. А чтобы отвести подозрения в попытках дестабилизации чьего-нибудь дремучего суверенитета, хитрецы занялись своим собственным бунтом, а именно акцией Occupy Wall Street.

Акция эта продолжалась в общей сложности 36 недель и, в частности, сопровождалась испусканием в ноосферу 6 000 000 «твитов». Именно изучением твитов (а именно примерно 10% от их общего количества) ограничились наши исследователи. И нашли в них много интересного.

Собственно, каждый твит имеет автора и читателей-ретвитчиков, а значит, устанавливает коммуникационный мостик между людьми. Если нарисовать все эти мостики на карте США, получается картинка в виде сеточки. Такую же картинку можно составить и для обычных политических топиков, ни с каким бунтом не связанных. Оказалось, что картинки совсем разные. Революционные твиты — по сравнению с обычными — имеют всего несколько четко выраженных центров (Нью-Йорк, Вашингтон и Калифорния). Коммуникаций между штатами гораздо меньше. Вот как выглядят эти сетки (слева — стабильность, справа — бунт).

Это на заметку тем, кто связывает свои надежды с Уралвангонзаводом. Зря они это. Заметьте, что речь идет о США, весьма и весьма полицентричной территории по сравнению с некоторыми. И все же, стоит начаться реальной заварухе, обмен мнениями внезапно превращается в одностороннюю трансляцию, где весь контент идет из двух-трех центров, а остальная страна оказывается в роли потребителя, то есть слушают, разинув рот.

Ну, то есть не вся «остальная страна» — в местном потоке сообщений тоже выделяются отдельные «трансляторы», причем среди них (в случае OWS) лидируют персонажи левых политических взглядов. Хотя, казалось бы, у правых масса поводов для негодования, но они как-то сравнительно помалкивают. Пищали-пищали, а тут вдруг примолкли. Тоже интересно.

Еще одно интересное наблюдение касается лексики сообщений. Во «внутренних» твитах много информации о том, «где», «куда», «когда» и т. п.  (вспомним, что локальные протестные манифестации происходили практически по всей Америке). А в «общенациональных» — ссылки на СМИ и общая лексика. То есть получается некая самоорганизация: из центров транслируется информация об общей идеологии движения, а на местном уровне решают, куда конкретно идти жечь кое-чей портрет.

Собственно, очень любопытная получилась работа, как-то продолжающая, спустя почти сто лет, линию ленинских «апрельских тезисов» — про почту, мосты и телеграф. Первый опыт, конечно; но при наличии щедрого финансирования от госдеповских ястребов можно будет разработать вполне сносную теорию, применимую и к другим историческим коллизиям.

Опережаю вопрос, не намекаю ли я, что найденные закономерности можно как-то отнести ко грядущему бунту в России? — ну нет, конечно, это вряд ли. С другой стороны, если таковое событие паче чаяния произойдет, будущие исследователи интернета будут изучать частотность слов «бунт», «революция» и «восстание» в разных источниках в предшествующий заварухе период. И я льщу себя надеждой, что этот скромный текст достаточно богат означенной лексикой, чтобы войти в их статистические выборки. И, собственно, по времени отстоит не слишком далеко.