Ко мне часто приходят мамы детей от полутора до двух с половиной лет. И их вопросы и жалобы часто похожи.

— Вы знаете, он стал совершенно невозможным. Ему говоришь: не делай этого. Он тут же идет и именно это, запрещенное, и делает. И еще в глаза смотрит.

— Я говорю: давай помоем ручки. А она мне: не будю. И приходится тащить силой.

— Еще вот месяц назад с ним вполне можно было договориться. А теперь говоришь «нельзя», а он отвечает: «Неть, мозьно!» И так абсолютно на все. Сил моих больше нет.

Период, когда ребенок устанавливает границы. Работает биологическая программа, общая не только для всех детей, но и для всех детенышей высших млекопитающих. Цель программы: 1) понять, как устроен мир, в который ребенок попал, что в нем можно и что нельзя; 2) «подвинуть» границы в свою пользу или убедиться в том, что их подвинуть нельзя.

— Скажите, а как его можно наказывать?

— Вам не кажется, что наказывать биологическую программу немножко… э-э-э… нелогично?

— Но невозможно ведь все время идти у него на поводу?

— Категорически не нужно.

— А что же нам тогда делать? Границы, программы и все такое — звучит красиво. Но что делать в конкретном случае?

***

Мама была молодой и симпатичной. Вид у нее был растерянный.

— Моему сыну Леше два с половиной года. В основном мы живем с ним вдвоем, папа у нас подолгу в командировках. И вы знаете, в принципе, у меня с ним нет никаких проблем. Кроме одной. Но я совершенно не знаю, что с ней делать.

— Опишите эту проблему.

— По утрам, после завтрака мы с ребенком ходим гулять на площадку. Так вот, он отказывается одеваться. Вообще. Несмотря на то что гулять любит. И ребенок же должен бывать на воздухе! Каждое утро я уговариваю его, угрожаю, пытаюсь подкупить какими-то удовольствиями, потом просто начинаю одевать насильно. Он убегает от меня, смеется, а когда мне все-таки удается на него что-то надеть, вырывается у меня из рук, ловко это стаскивает и бросает на пол. Все это может длиться по полтора часа. В конце процедуры ребенок весь мокрый, я тоже, мне уже не хочется идти гулять, а хочется его просто убить. Я понимаю, что так быть не должно, но что делать — не знаю.

— Я скажу вам, что делать, — пообещала я и завела свою объяснятельную волынку про биологическую программу.

Обычно, если у родителей все получилось, они не приходят ко мне отчитываться. Зачем?

Но то, что произошло дальше с Лешей и его мамой, так маму поразило, что она пришла ко мне еще раз, чтобы рассказать о достигнутом. Благодаря ее второму визиту у меня в активе появилась «История о зеленых носочках».

Утром после завтрака мама Леши, как всегда, вышла в коридор и сказала:

— Сейчас мы наденем зеленые носочки.

— Нет, красные! — ответил Леша, лукаво глядя на мать.

— Красные на батарее висят, мокрые. Зеленые. Наденем, — решительно сказала мать и уселась в коридоре под вешалкой, держа в руках пресловутые носочки.

— Нет, не наденем, — сказал Леша и ушел в комнату, играть.

Мать сидела молча. Через некоторое время мальчик сообразил, что все идет «не по плану». Мать же должна уже гоняться за ним с этими носочками! Он выглянул в коридор.

— О, ты пришел носочки надевать? Отлично, иди сюда!

— Не буду! — сказал Леша с ноткой неуверенности в голосе.

— Будешь, — со спокойной уверенностью возразила мать, сидя на месте.

Леша побродил по квартире еще немного, и ему в голову пришла отличная мысль.

— Я пить хочу! — заявил он, возвращаясь к матери.

— Без проблем. Сейчас наденем зеленые носочки — и сразу пить.

— Я пить хочу!

— Носочки.

— Пить!!! А!!!

— Я тебе где-то даже сочувствую, как жертве моей педагогической ошибки, — задумчиво сказала мать, глядя на катающегося по полу сына. — Но надо же как-то разрешать ситуацию. Следующее, что будет в нашей с тобой жизни, — носочки. Только так и никак иначе.

Не знаю, правда это или «у страха глаза велики», но, по словам Лешиной мамы, когда вымотанный, описанный и т. д. ребенок буквально приполз к ней надевать носочки, уже темнело. Хотя если речь идет о петербургской зиме, то все возможно. Гулять они не пошли. Мама вымыла сына, уложила его (он заснул в одно мгновение) и в изнеможении рухнула на кровать сама.

На следующий день.

— Ну что, надеваем сапожки?

— Нет…

Мать садится в ту же позу под вешалкой и начинает: «Следующее, что будет в нашей жизни…»

Лицо ребенка перекашивается гримасой ужаса. Он явно представил себе, что этот день пройдет так же, как предыдущий. Ему это, конечно же, не нужно, страшно, невыносимо. Он подходит к маме и протягивает ножку.

— И с тех пор, представьте, больше ни разу… — чуть тараща и без того большие глаза, заканчивает свой рассказ Лешина мать. — Удивительно.

— Что ж тут удивительного? — пожимаю плечами я. — Программа наконец получила однозначный ответ на свой вопрос и закончила работу. Можете переходить к следующему этапу.