В этом я совсем не уверен. Лозунг «Россия для русских» означает сегодня — вперед в Московское княжество времен Ивана III, ибо русского националиста решительно не устроит Московское царство уже к концу правления Ивана Грозного. Именно тогда в состав наследственных владений Рюриковичей вошли Казанское, Астраханское и Сибирское ханства, а с ними татары, башкиры, чуваши, мордва, удмурты, марийцы. Кстати, одних сибирских народов, которые постепенно в течение XVI–XVII веков подпали под власть России, сегодня насчитывается 37. Иными словами, к концу правления Ивана Грозного Московия окончательно перестала быть государством по преимуществу великорусской народности. Это страна и коряков, и алюторцев, и кереков, и, прости Господи, нганасанов. Если «Россия для русских», то куда их-то девать со всеми шаманами, моржовыми клыками и матерью Тюленихой, а заодно с нефтью, газом и алмазами? Cкажите мне, православные, как нам поступить с якутским божеством верхнего мира, Юрюнг Айыы Тойоном? Сжечь идолище поганое?
Русский народ — это не кровь и не вера. Вся история нашего государства — история не биологической или конфессиональной, а политической общности, которую нельзя назвать даже чисто славянской. Среди народов, которые выступили учредителями Древнерусского государства, «Повесть временных лет» называет два восточнославянских племени — словен и кривичей и два финно-угорских — чудь и весь. Именно они в 862 году призвали третью силу — скандинавов, или варягов, которых летопись именует «русью», «как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, — вот так и эти... И от тех варягов прозвалась Русская земля».
Николай Рерих. Заморские гости
В. Васнецов. Прощание Вещего Олега с конем, 1899
Рюрик, Синеус и Трувор принимают славянских послов, призывающих их на княжение. Рисунок XIX в.
Рюрик — избранный царь славян, 1910 открытка
В. Васнецов. Тризна по Олегу
Таким образом, «русь» — скандинавское племя Рюрика. Чуть позже летописец распространяет это понятие на всех, кто пришел с Олегом, родственником Рюрика, в Киев в 882 году: «И сел Олег, княжа, в Киеве, и сказал Олег: "Да будет это мать городам русским"», то есть на тот момент городам варяжским. «И были у него варяги, — продолжает летописец, — и славяне, и прочие, прозвавшиеся русью». В сущности русское государство первых трех столетий своего существования — это города, расположенные по торговому пути из варяг в греки, которые контролировала «русь» — род Рюриковичей и его дружина.
В перечне из 50 послов и гостей (купцов), упомянутых в договоре Игоря с греками (945 год), славянских имен не более двух: «Мы — от рода русского послы и купцы, Ивор, посол Игоря, великого князя русского, и общие послы: Вуефаст от Святослава, сына Игоря; Искусеви от княгини Ольги; Слуды от Игоря, племянник Игорев; Улеб от Володислава; Каницар от Предславы; Шихберн Сфандр от жены Улеба; Прастен Тудоров; Либиар Фастов; Грим Сфирьков; Прастен Акун, племянник Игорев; Кары Тудков; Каршев Тудоров; Егри Евлисков» и так далее.
Вот они — первые русские имена, господа русские националисты.
Киевская Русь зачахла в тот момент, когда более не могла защищать торговый путь из варяг в греки от степных кочевников, сначала половцев, а затем татар. Со второй половины XII века — в XIII веке эту страницу нашей истории можно считать перевернутой. В 1246 году, через 6 лет после татарского разгрома Киева, папский миссионер Плано-Карпини видит в Киевской и Переяславской земле лишь бесчисленное множество костей и черепов, а в Киеве застает едва ли более 200 домов. К этому времени русское население уже в течение почти столетия бежит на запад, где в тесном соседстве с Литвой и Польшей формируются будущие украинцы и белорусы, и на северо-восток — в леса по берегам Оки и Верхней Волги. Там позднее сложится великорусская народность путем смешения славян-беженцев с автохтонным финским населением — чудью. Отсюда наше «чудо», «чудак», «чудить», «чудно», «причуда», «чудовище» — нечто разительно не похожее на воображаемую норму. Само слово «Москва» хранит память о наших неславянских предках. Окончание -va значит по-фински «вода». Ока — это финское joki, то есть «река». Есть версия финского происхождения и гидронима «Волга». Даже московское аканье, которое впервые фиксируется в духовной Ивана Калиты 1328 года, по мнению Владимира Даля, образовалось при обрусении чудских племен. Киевская Русь окала. Но главную роль в формировании ландшафта Евразии на столетия вперед сыграла вовсе не чудь. Просто запомним, что будущее Московское государство только с большой натяжкой можно именовать славянским, впрочем, как и его предшественницу — Киевскую Русь, соединившую славян, финно-угров и скандинавов.
Мы редко задумываемся над тем, что, переместившись на Запад и Северо-Восток, Русь подошла к одной из основных точек невозврата в своей истории. Именно в XIV–XV веках решалось, кто станет хозяином Евразии — Москва или Краков, кто будет лидировать на огромных дремучих пространствах между Европой и Азией — украинцы и белорусы в союзе с Литвой и Польшей или великорусы-чудь в союзе с татарами.
Да, татары были полноправными участниками создания Московского княжества, которое, собственно, платило Золотой Орде дань и постепенно сделалось чем-то вроде татарского смотрящего за Русью. Не будь Орды, северо-восточные князья «разнесли бы свою Русь на бессвязные, вечно враждующие между собою удельные лоскутья» (В. О. Ключевский). И их бы несомненно сожрали польско-литовские Гедиминовичи-Ягеллоны или, например, новгородцы. (Замечу a propos, мне иногда жаль, что не сожрали.) Теперь приходится отдавать дань татарам не пушниной и серебром, как встарь, но словами благодарности. Cпасибо братскому монголо-татарскому народу за вклад в создание феодального русского государства.
Опираясь на военную силу Орды, Москва оказалась гораздо успешнее Литвы. Правда, не великорусскую народность и веру православную защищали московские князья, а собственную власть или волость, то есть собственность. Что и сегодня одно и то же. Так, в 1327 году Иван Калита во главе ордынского войска сжег православную Тверь, где до этого убили татарского посла. В карательной экспедиции москвичи с татарами «положили пусту всю землю Русскую». Тверской князь бежал в Новгород, а затем во Псков. Иван Калита потребовал выдачи князя, а митрополит Феогност, сидевший в Москве, отлучил его и весь Псков от церкви, явив таким образом один из высших образцов православной симфонии, достигнутой мусульманской Ордой, московской церковью и московским же князем. В самый момент возникновения Московии власть, она же волость, была, как видим, превыше и кровного родства, и веры православной.
Орда играла решающую роль не только в возвышении Москвы при Иване Калите, но и много позднее, даже после так называемой Куликовской битвы, во время «феодальной войны» Василия Темного с Юрием Галицким в 1431 году, когда хан окончательно закрепил переход московского престола от отца к сыну, минуя дядьев, тем самым предопределив победу Василия и его потомства в лице Ивана III, Василия III и Ивана Грозного. Зря политические противники Василия Темного спрашивали его: «Для чего любишь татар и даешь им русские города на кормление? Для чего серебром и золотом христианским осыпаешь неверных?» Стыдить прагматичных московских князей было пустой тратой времени.
Не удивительно, что и царский венец у нас вышел татарским — какая-то золотая тюбетейка, по одной из легенд, доставшаяся Ивану Калите от хана Узбека за службу и верность. Это потом московские князья на страницах летописей, всевозможных сказаний и житий превратили себя в главных борцов с золотоордынским игом, а свою тюбетейку стали выдавать за венец, полученный в дар от византийского царя Константина Мономаха. Историю, как известно, пишут победители.
С. В. Иванов. Баскаки, 1909
Василий Смирнов. Князь Михаил Всеволодович перед ставкой Батыя, 1883
Шапка Мономаха
Во второй половине XV века Золотая Орда, без всяких усилий со стороны московских князей, фактически распалась на мелкие, враждующие между собой ханства и Москва стала практически единственной серьезной силой на бесконечных землях до Тихого океана на Востоке и до Черного моря на Юге. Ей предстояло заполнить собой все эти грандиозные пространства, которые являли либо пустоту, либо «плохо лежавшие» осколки прежних царств и союзов. XVI век — Среднее и Нижнее Поволжье, Сибирь. XVII век — Украина, XVIII век — устье Невы, Прибалтика, Крым, Закавказье, Польша, Аляска. XIX век — Финляндия, Бессарабия, Кавказ, Средняя Азия. За четыре столетия империя объединила шестую часть суши и более сотни народов, распространившись в момент своего наивысшего могущества на три континента — Европу, Азию и Америку. Подчеркну, русский язык являлся родным примерно для одной трети населения или немногим более того. Немцы, шотландцы, голландцы, швейцарцы, французы, итальянцы и даже один, но очень важный для нашей страны эфиоп — были сотворцами этой грандиозной империи. Гордон, Лефорт, Брюс, Ганнибал, Остерман, Бирон, Левенвольде, Миних, Нессельроде, Клейнмихель, Кауфман, Ламсдорф, Даль, Витте — имен иноземцев, служивших России и считавших себя русскими, тысячи. Про кровь династии Романовых, собственно, раздвинувших империю на три континента, даже говорить не приходится. В царе, которого у нас считают самым русским, то есть в Александре III, было что-то вроде 1/8 русской крови.
Николай Неврев. Пётр I в иноземном наряде перед матерью своей царицей Натальей, патриархом Андрианом и учителем Зотовым, 1903
С. В. Иванов. Приезд иноземцев
Александр Бенуа. В Немецкой слободе. Отъезд царя Петра I из дома Лефорта, 1909
К началу XX века титул российского императора звучал так: «Божиею поспешествующею милостию, Мы, Николай Вторый, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсониса Таврического, Царь Грузинский; Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий Князь Новагорода низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полотский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея северныя страны Повелитель; и Государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли и области Арменския; Черкасских и Горских Князей и иных Наследный Государь и Обладатель; Государь Туркестанский; Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голстинский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая».
Перед нами причудливое наложение горизонтов удельного князька, скрупулезно перечисляющего все свои отчины и дедины, и новоевропейского колонизатора-империалиста. Тем не менее смысл этого титула в том, что Подольск и Туркестан, Псков и Шлезвиг-Гольштейн, Финляндия и Нижний Новгород, Кабарда и Дитмаршен объединены не узами национального родства или какой-то одной конфессией, а властью императора и самодержца Всероссийского. Слово «Всероссийский» означает примерно то же, что значило «русь» из «Повести временных лет». Это не столько понятие этническое — этническим государев титул был еще при Алексее Михайловиче — «царь всея Великая, Малая и Белая Руси», то есть всех частей русского народа, — теперь это понятие cкорее политическое. «Государство» в русском языке происходит от слова «государь», а «власть», как помним, — от «волость», собственность. Так что Николай II вполне закономерно назвал себя в переписном листе «хозяином земли Русской». Он был господином своей волости, разросшейся до одной шестой суши.
Тем не менее империя уже вступила на тот гибельный путь, который вскоре приведет ее к катастрофе. Перечисляя причины русской революции, мы говорим обычно о косности элит, нерешенном крестьянском вопросе, контрастах богатства и бедности и прочих важных, но отнюдь не главных вещах. Коммунисты изображали крах романовской России результатом «освободительной борьбы», на деле диссидентского движения. Оно несомненно ставило проблемы русской жизни ребром, заостряло их в сознании образованного общества, а дойдя до отчаяния, стреляло и взрывало чиновников, но было бесконечно далеко от народа. Достаточно сказать, что на историческом II съезде РСДРП в 1903 году — где, собственно, возникло слово «большевики» — присутствовало всего 57 человек. И эти полсотни радикалов, мыкавшихся в эмиграции, собирались перевернуть жизнь 150-миллионного народа. Партия Лимонова обладает сегодня, пожалуй, большим общественным весом. Тот же Ленин еще в 1916 году признавался, что он и другие товарищи, старые большевики, едва ли увидят революцию в России.
Мы, конечно, не знаем, как бы развивалась наша история, не впутайся Россия в Первую мировую войну. Возможно, весь мир следил бы сейчас за рождением не принца Георга Александра Луи, а какого-нибудь цесаревича и великого князя Алексея Николаевича, которому в году, например, 2024-м предстояло бы короноваться в Успенском соборе Кремля под именем Алексея III.
Но вступление в Первую мировую войну стало очередной точкой невозврата в нашей истории. Могла ли Россия избежать войны? Многие считают, что да. Дескать, будь Столыпин жив, он бы не допустил катастрофы. Я в этом сомневаюсь. Будь Столыпин жив, к 1914 году он, скорее всего, был бы давно в отставке, сидел в Государственном совете или писал мемуары на «досадной кушетке» в своей Подмосковной или в Колноберже Ковенской губернии, где вырос. Ни Столыпин, никто другой не смогли бы остановить Первой мировой войны. Пожалуй, в России 1914 года жил только один человек, которому это было под силу — Николай Александрович Романов.
Вглядимся в последние 96 часов старой России. 16 июля 1914 года Николай пишет в своем дневнике: «Днем поиграл в теннис, погода была чудная. Но день был необычайно беспокойный. Меня беспрестанно вызывали к телефону… Кроме того, находился в срочной телеграфной переписке с Вильгельмом». Кузен Вилли, император Германии Вильгельм II, за три дня до начала войны еще надеется образумить Никки, остановить надвигающуюся катастрофу. 17 июля 1914 года: «Утром было поспокойнее в смысле занятий… Выкупался с наслаждением в море». 18 июля 1914 года: «После завтрака принял германского посла». Еще одна попытка договориться. 19 июля 1914 года: «Германия объявила нам войну». Ночью около двух часов с четвертью Николая, уже входившего в свою спальню, нагнал камердинер Тетерятников с последней телеграммой от кузена Вилли: «Только ясный и однозначный ответ твоего правительства может предотвратить бесконечные страдания», — писал кайзер. Но Николай пошел спать, оставив на телеграмме пометку: «Получена после объявления войны». В эти последние часы мира царь удивительно спокоен: купается, играет в теннис, общается с дочерьми, читает, только с некоторой досадой упоминает о царящей вокруг суматохе. Николай давно все решил. Точнее, за него решила история. И он биллиардным шаром катился в уготованную ему лузу.
Императоры Николай II и Вильгельм II, 1913
Николай II и Вильгельм II
Это началось менее столетия до описанных событий. В истории часто так бывает. В потоке повседневной жизни современники редко способны разглядеть события, которым действительно суждено изменить будущее. Особенно когда речь идет не о каком-то конкретном факте, то есть случившемся в реальности, а о настроении умов, идеях и мечтаниях, которые только побуждают к действиям, не обязательно здесь и сейчас. Они создают общественную атмосферу. В ней воспитываются, обзаводятся принципами и ценностями те, кто будут делать историю завтра. И все же пусть у этих идей и мечтаний, еще смутных, не проработанных, но потенциально разрушительных для империи, будет дата — 18 декабря 1833 года. До роковой войны оставался 81 год, фактически жизнь одного человека. Вот срок, который превратил эфирную субстанцию мысли в материальную силу, обрушившую грандиозную четырехсотлетнюю империю.
