Василий Гатов, медиааналитик:

Я считаю, что главный плюс новых предложений Минфина не в том, что предлагается отозвать материнский капитал, и не в том, что правительству сказано, что денег по-другому не сэкономить. На самом деле, повышая пенсии и пособия, невозможно обеспечить развитие экономики, можно, наоборот, загнать ее в обязательства, которые рано или поздно приведут ее к коллапсу. Учитывая, что у нас и так плохо с фундаментальной основой, с тем, что является способом воспроизводства капитала (в том числе и человеческого), то государство, обещая сегодня дальнейший рост пенсий, автоматически ограничивает возможности страны по развитию, например, современных индустрий. И непонятно, во сколько повышение пенсий обойдется государству через десять лет. Но можно точно сказать, что цена будет очень высокой.

Поскольку ситуацию с материнским капиталом я знаю на практике — у меня двое маленьких детей, — то могу сказать, что материнский капитал — деньги, которые  обещаны семьям на будущее, но потрачены они из сегодняшнего бюджета. Грубо говоря, каждая женщина, оформившая материнский капитал, дала денег Пенсионному фонду, который в данном случае является оператором. Пенсионный фонд мог бы за счет этих денег выплатить несколько пенсий, но будет обязан через N лет либо заплатить этими средствами за образование ребенка, либо за погашение стоимости покупки квартиры. Существует большое ограничение по использованию материнского капитала — это не наличные деньги, это не возможность прокормить ребенка, а, скорее, возможность решить проблемы, связанные с социальным статусом семьи или ребенка.

Если мы будем продолжать увеличивать социальную нагрузку на государство, значит, когда цена на нефть упадет ниже определенного уровня, все эти пенсии, пособия и обязательства превратятся в «тыкву». Потому что их вес в бюджете, во-первых, слишком велик, а, во-вторых, ничем, кроме как нефтяными амбициями, не поддерживается. Если говорить о собственном воспроизводстве страны за вычетом нефтегазового фактора, это примерно в два раза меньшая экономика. А социальную сферу мы обеспечиваем исходя из того, что мы все это зарабатываем.

Мы в любой момент рискуем оказаться в такой ситуации, когда мы не сможем себе этого позволить, а люди уже привыкли к этому. Будет точно так же, как в конце 80-х — начале 90-х: мы окажемся в ситуации невозможности выполнения обязательств, которые населением воспринимаются как абсолютные.

Моя ключевая мысль заключается в том, что пособиями и пенсиями не создается экономика и не поддерживается экономический рост.

Ольга Писпанен, журналист:

Насколько я знаю, когда было заявлено о введении материнского капитала с 2007 года, наблюдался всплеск абортов — женщины боялись не дотянуть до вступления закона в силу, чтобы получить эти деньги. Как раз в то время я была беременна вторым ребенком и родила за две недели до вступления закона в силу. Медсестры в больнице тогда на полном серьезе предлагали мне: «Давай ты потерпишь еще немного до нового года, зато, когда родишь, получишь 250 тысяч рублей». Как вы понимаете, эти деньги не выдают наличными на руки, их можно инвестировать в жилплощадь, либо в образование своего ребенка. Не сложно посчитать, какую жилплощадь в Москве можно приобрести на эти деньги и какое образование получить.

Если Минфин подумывает упразднить материнский капитал уже сейчас, когда он просуществовал всего семь лет, то разве может кто-то гарантировать, что вашему ребенку оплатят образование в МГУ через десять лет?

Моя сестра родила детей в Чехии, и там государство за каждого ребенка давало ей по тысяче долларов в месяц, а также огромное количество льгот: бесплатный проезд, детские садики. Когда я рожала первого ребенка еще в Союзе, ежемесячное пособие было 70 рублей на ребенка — примерно чашка кофе на тот момент. Вот такая легкая социология.

Анатолий Антонов, заведующий кафедрой социологии семьи социологического факультета МГУ:

Наличие материнского капитала сыграло свою роль, судя по показателям последних трех-четырех лет. Однако все пособия, включая материнский капитал, имеют второстепенное значение. Поэтому у нас как была низкая рождаемость, так она и осталась: полтора ребенка на одну женщину за всю жизнь. Для того чтобы повысилась рождаемость, надо формировать у населения массовую потребность в детях. Это сложный и долгий разговор, не все правительства в мире готовы к этому. До введения материнского капитала показатель был 1,3 на одну женщину за всю жизнь, в 2012 стало 1,6. Значит, те женщины, которые хотели второго ребенка, под влиянием материнского капитала его родили. Какая-то часть — раньше, чем они предполагали это сделать. Демографы это называют изменением календаря рождения, таймингом. Принципиально материнский капитал не влияет на увеличение потребности в детях, к сожалению. Поэтому надо придумывать что-то другое.

Игорь Белобородов, ведущий эксперт Российского института стратегических исследований:

Я далек от мысли, что материнский капитал является панацеей, радикально повлиявшей на повышение рождаемости в России. К сожалению, этого не произошло, да и наивных ожиданий по этому поводу ни у кого не было, потому что есть опыт европейских государств, есть советский опыт. Предложенными мерами можно немного ускорить реализацию демографических планов. Это тоже очень ценно, но подобные меры гуманитарного характера  не влияют непосредственно на повышение потребности иметь детей. Такими мерами нельзя побудить семьи выбрать трехдетную или четырехдетную модель семьи. Соответственно, эффект от этой меры был достаточно скромный, но он все-таки был. Не факт, что те, кто завел детей в более короткие сроки, смог бы сделать это позже. Часть пар могла развестись, часть могла приобрести по каким-то причинам, например, вследствие абортов, бесплодие, часть пар не дожили бы просто до этого возраста. Это объективная закономерность. В этом смысле роль материнского капитала ценна.

Более того, в материнском капитале я вижу грандиозную, беспрецедентную для постсоветской России идеологическую роль. Был очень важный посыл населению о том, что семья, родительство и детство — это базовые государственные ценности. И государство должно и готово заботиться о семье. И если мы посмотрим вокруг, то на постсоветском пространстве и даже в восточной Европе мы не найдем ни одного похожего прецедента.

Уже по этим причинам нельзя отбирать у людей надежду. Я понимаю желание Министерства финансов экономить, но во все времена считалось, что дети, старики, инвалиды — то есть наиболее уязвимые группы населения— они неприкасаемы. Мне очень жаль, что у ряда экспертов либерального толка и Министерства финансов очень сдвинуты нравственные рамки. Если есть желание сэкономить, это можно делать на других статьях. Например, если мы сегодня введем практику, принятую в Европе и США, и перестанем финансировать аборты за счет налогоплательщиков через Фонд обязательного медицинского страхования — одной этой мерой мы сэкономим в год до 5 миллиардов рублей. Можно привлечь колоссальные средства, если взять те вещи, которые убивают население, в частности, табак и алкоголь, поднять на них цены, повысить налог, акцизы. Часть этих средств, которые будут измеряться триллионами рублей, можно направить и на здравоохранение, и на семейную политику.

Экономия на собственном будущем, на детях, очень губительный путь. Я даже не могу это полноценно осмыслить, это нечто, что находится за гранью добра и зла. Надеюсь, что в ближайшее время в Минфине все-таки придут в себя.