Русский остров Кипр

Тут вместо Ленина — богиня любви. Переулок Афродиты, турфирма «Афродита», кафе «Афродита», туалетная бумага «Афродита», изуродованная «Венера» Боттичелли на каждом втором магнитике. Самый живописный участок побережья назначен местом рождения Афродиты: искупаешься там голым — и целлюлиту конец, туристкам нравится. Когда я зачем-то рассказал им об оскоплении Урана и о том, из какой именно пены родилась Киприда, на меня посмотрели как на извращенца.

Член же отца детородный, отсеченный острым железом,
По морю долгое время носился, и белая пена
Взбилась вокруг от нетленного члена. И девушка в пене
В той зародилась...

Гесиод не подействовал. На Кипре вовсю торгуют античной архаикой, но не понимают ее дикой красоты.

Нетленный член, прибившись к острову, сделал его плодородным и дружелюбным: холмы зелены, стада тучны, реки текут молоком и медом, хоть и пересыхают каждое лето. Берега из чистого киселя. На Кипре в полной мере осознаешь, какой мелкой и невкусной дрянью питаются москвичи. Тут — земля гигантских салатов, титанической картошки в мундире, стейков олимпийских размеров.

Официанты бегло шпарят по-русски и особенно рекомендуют рыбу-кота. Загадочное животное оказалось треской (cod, англ. — «треска»). Эта милая нелепость дает представление, сколько ломаного русского приходится на квадратный метр Кипра.

Наших тут сорок тысяч. И далеко не все скучают в виллах с видом на виллы, карауля офшорные счета. Большинство — официанты, бармены, водители, сезонные рабочие. В заброшенном стрип-баре у кривого шеста вертятся печальные, неуклюжие хохлушки. Русские гиды — отдельная история. Спасибо девушке Галине, которую я не забуду до конца дней своих.

— Скажу вам, что наш Кипр находится на пересечении, как я это называю, путей. Разные племена, а именно народы, откладывали тут ихнюю культуру. Также имеется великолепный горнолыжный курорт, как я его называю, наши кипрские Альпы, то есть это именно курорт в горах. Скажу также, что много великолепных икон, одна так очень сильная, но закрыта специальным, как я это называю, полотном, а именно великолепной тканью. Но видно ручки нашей Богоматери и ножки нашего Христа.

В первые минуты Кипр кажется до невозможности русским островом, но главные клиенты туриндустрии — не русские, а британцы. Катаются в бывшую колонию, как мы в Анапу. Ресторанные зазывалы предлагают настоящий английский завтрак и настоящий английский фиш-н-чипс, а вечерами туристы играют в настоящую английскую угадайку и переговариваются бибисишными голосами.

Скажу слово в защиту русского туриста. Все пишут, как мерзок он, как толст, пьян, асексуален. Так вот, британцы еще хуже. Но две культурных особенности — в их пользу. Спьяну они отлично поют караоке — этот чисто викторианский секрет неизвестен за пределами Альбиона. И еще они нянчатся с детьми. Если кошмарно одетая, оплывшая жиром пара катает ребенка на закорках и рассказывает ему сказки, будьте уверены, это британцы. Если точно такая же пара покрикивает на персонал, покуда заплаканное дитя пялится в планшет, — о да, это русские туристы.

80% местных ничего не производят — только встречают, развозят, подают и наливают. Сфера услуг похоронила кипрскую промышленность.

Туристы ленивы и нелюбопытны. Они не пойдут в ресторан в пяти метрах от сувенирного ряда — им в трех метрах подавай. И поскольку предложение многократно превышает спрос, сказочные кафе стоят пустые, с выцветших вывесок осыпаются буквы, за столиками дремлют пожилые киприоты.

А в паре шагов от оживленных туристических гетто попадаются руины не хуже античных.

И тут не могу не упомянуть кладбище домашних животных — одно из красивейших мест в мире.

Будете в городке под названием Пафос — обязательно загляните: вверх по улице Морфоу, мимо кричащих сверчков и цветущих азалий, ориентир — минарет, посеревший от пыли и старости.

Кладбище красотой своей соперничает с двадцатью гектарами эллинистических руин, расположенными тут же, в Пафосе, где я хотел бы однажды насмерть упиться местного красного и слечь под пальмой.

Кипр живописен, пасторален, буколичен, но совершенно неуютен, если сделать шаг в сторону от всей этой пасторали и буколики. Безработица — 20%, эксплуатация чудовищная. На первых полосах местных газет — история болгарского гастарбайтера, который покинул родную фабрику гвоздей, чтобы стать на Кипре козопасом. За месяц работы ему заплатили сто евро, и он два дня шел пешком по горам, чтобы добиться справедливости.

На Северном Кипре, оккупированном Турцией, все так же, только чуть бедней и экзотичней. Из плюсов: там не рисуют на кактусах непристойностей, а употребляют их в пищу (сочная опунция — самая вкусная штука в мире, но осторожней с колючками).

И есть еще мечети скорбной красоты — в основном переделанные из готических соборов.

Жизнь же скучна и суетлива: турки-киприоты делают всяческую лакосту и хьюго босс, почти неотличимые от натуральных. Те, кто не занят в текстильной промышленности, проводят время по-гречески: ищут, где пальма поразвесистей и тень погуще, и сутками играют в короткие нарды.

Но если на секунду забыть об ужасах финансового кризиса и капиталистической конкуренции, Кипр — страна, в которой я хотел бы жить.

Кипр — страна без полицейских. Человека в форме я видел лишь однажды — на выезде из аэропорта. Дремал с пальцем, засунутым в ноздрю. Нет полиции, но нет и решеток на окнах, воплей по ночам, лужицы крови наутро, нет воровства и вандализма.

Кипр — страна без водки. На прилавках выбор огромный — «Петрофф», «Рахманинофф», «Кулофф» и даже «Путинофф», — но киприоты не пьют это дерьмо. Местные употребляют зиванию — что-то вроде граппы или слабой чачи, которая превращает мужчин в сатиров, а женщин в нимф. Туристы предпочитают вино — вкрадчивое, горьковатое, копеечное.

Кипр — страна, где не бьют животных и детей, где не рвут цветов и не кричат на женщин.

Страна, где утро встречаешь со шведскими гуляками, обедаешь с разорившимся русским графом, а ночь проводишь с бразильскими этнографами, которые перепутали Кипр с Критом и пропили деньги на обратную дорогу.