Вадим Рутковский: Венеция пошла по дороге: итоги 70-го кинофестиваля

Кадр из фильма «Валенса. Человек надежды»

Один из лучших фильмов Венеции-70 показали вне конкурса. Это «Валенса. Человек надежды», биография лидера польской «Солидарности», которая непременно должна пополнить список лучших кинобиографий оппозиционеров. Автор — весьма пожилой уже классик Анджей Вайда — снимает исторический фильм как рок-концерт, используя в саундтреке аутентичные польские зонги протеста. Достоверность изображения так велика, что позволяет органично вмонтировать в новую картину кадры «Человека из железа» (1981), в которых Кристина Янда и Ежи Радзивиллович раздают в электричке нелегальные газеты — и одним из читателей оказывается Валенса. Он здесь не святой, не вождь с плаката и не историческая личность, но именно что человек, и выдавливающий из себя раба, и склонный, в общем-то, к компромиссам, но слишком умный, чтобы идти на них. Вайду с героем роднит не усмиренная годами ярость в адрес тоталитаризма (о таком переполняющем его внутреннем гневе Валенса в фильме рассказывает легендарной итальянской журналистке Ориане Фаллачи), но режиссер владеет даром принимать жизнь целиком, во всех проявлениях. В картине есть удивительный эпизод, напоминающий о трилогии Михалкова, где великое, смешное, грязное и прекрасное неразъединимы. Менты вяжут Валенсу на улице, с коляской, в которой спит годовалая Магдалена, одна из шести — на тот момент — детей Леха и Дануты. В участке младенец писает на пол, менты суетятся — где найти подобие пеленок? Один тащит полотенце, другой орет: «Ты что, из комнаты для допросов его притащил? Не видишь, все в крови? Принеси из туалета чистое». Унять плач ребенка помогает женщина-полицейский — сама только что родила. А на вопрос отца-арестанта, зачем носит эту жуткую униформу, отвечает: «Муж бросил с тремя детьми, надо как-то жить». Собственно, весь фильм — о противостоянии частной и политической жизни; о выборе между семейным миром и покоем (за который иногда приходится платить подписью на чекистской бумаге) или долей героя, и обожествляемого, и ненавидимого нацией (здесь цена колеблется от разбитого лба до лишения свободы и жизни).

Кадр из фильма «Паркленд»

Рядом с этой внеконкурсной премьерой большинство картин, боровшихся за награды, выглядят усталыми и ненужными. «Паркленд», реконструирующий три дня в Далласе после убийства Кеннеди, снят в скупом телевизионном формате, и бог бы с ним, форматом, но персонажи здесь не глубже плоской телевизионной картинки. Интерес вызывает разве что появляющийся секунд на тридцать некий Эрни, псих из полиции Далласа, силой пытающийся отобрать у федералов тело Кеннеди: мол, раз президента убили в нашем городе, значит, и вскрытие под нашей юрисдикцией. И, кажется, в дебютном фильме Питера Лэндесмана впервые показано, как сотрудники госпиталя Паркленд борются за жизнь Кеннеди. С тела президента снимают окровавленную одежду — куда, интересно, делись окровавленные рубашки? Наверняка не один коллекционер отвалил бы миллионы за реликвию: кровь святого! А в «Паркленде» Джей Эф Кей иконизирован на 100 процентов.

Кадр из фильма «Сакро Гра»

Фильм-победитель — «Сакро Гра» талантливого документалиста Джанфранко Рози — все русские критики сравнивают с «Трубой» Виталия Манского (получившей на «Кинотавре» приз за лучшую режиссуру); общее место уже, но да, очень похоже. Рози запечатлевает повседневное существование людей, что живут и работают вдоль кольцевой автодороги, опоясывающей Рим как кольца Сатурна (это сравнение режиссера, не мое). Среди героев есть обитатели панельных многоэтажек и владелец палаццо, сдающий его для съемок и торжеств, одержимый рыбак, коротающий век с украинской эмигранткой, проститутка, ботаник, исцеляющий пальмы от жуков-вредителей; все, как в «Трубе» — красиво и анемично. А сам Рози похож на того самого жука, что не оставит дерево, покуда дотла не выест: так и режиссер въелся в римский МКАД. Прошлой осенью на Римском фестивале он показывал среднеметражный документальный фильм «Варианты развития будущего», в котором катался по Сакро Гра в компании неумолчно болтавшего Ренато Николини, видного римского архитектора, не дожившего до премьеры нескольких месяцев. Докатался, в итоге, до «Золотого льва».

Кадр из фильма «Мисс Насилие»

«Серебряный лев» за режиссуру Александросу Авраносу и кубок Вольпи за лучшую мужскую роль Темису Пану принес греческий фильм «Мисс Насилие». Видимо, Бернардо Бертолуччи и его коллеги по жюри не видели черных абсурдистских фарсов «Кинетта», «Клык» и «Альпы» режиссера Лантимоса, от которых «Мисс Насилие» стилистически неотличима (как и большинство фильмов локальной «греческой волны»). То же самое, только еще абсурднее и болезненнее: это патологический, вызывающий почти физическое омерзение фильм о семье, глава которой избивает жену, а взрослую дочь и несовершеннолетних внучек сдает друзьям и соседям для сексуальных утех (в прологе невинное дитя выбрасывается в свой 11-й день рождения с балкона — потому что старшая сестра успела предупредить, к чему с этого дня ее принудит строгий дедушка). Фоном для извращенного семейного портрета служит пресловутый экономический кризис, что выглядит только маскировкой для материализации режиссером своих больных фантазий. Но и Бертолуччи можно понять: вспомнил, старик, о репутации провокатора и наградил самый немыслимый фильм конкурса.

Кадр из фильма «Бродячие собаки»

О «Бродячих собаках» Цай Миньляна, увенчанных Гран-при, приятно вспоминать, но смотреть почти невозможно. Это такой сон о разрушающемся городе (Тайпее) и (да, опять) странной семье (отец с двумя детьми прячется по заброшенным домам-руинам), состоящий из имеющих опосредованное отношение к кино почти статичных планов. Цай, объявивший фильм последним (и чуть ли не завещанием), мог бы выполнить все то же самое в формате фотоальбома.