Вся научно-популярная общественность шокирована: премию получили совсем не те, на кого принимались ставки в букмекерских конторах. Вообще ничего попсового: Джеймс Ротман и Рэнди Шекман изучали везикулярный транспорт в дрожжах, и попробуй кому-нибудь объяснить, как это важно. Немного лучше обстоят дела с паблисити у третьего лауреата: Томас Зюдхоф занимался тем же самым везикулярным транспортом, но уже в нейронах (мышиных). Тут, в интересах популяризации, хотя бы можно подтянуть нейротрансмиттеры и, соответвенно, наркоту. Но вообще тема непростая. Предвидим вал заголовков «Все дело в волшебных пузырьках» — лучше ничего мои уважаемые коллеги не придумают.

О самих пузырьках мы подробно расскажем чуть позже, а сейчас два наблюдения. Во-первых, премия этого года лишена немедленных прагматичных ассоциаций и дешевой попсовости. Это фундаментальная наука в чистом виде. И хотя в формулировке присутствуют слова «за механизм везикулярного трафика, основной системы клеточного транспорта в наших клетках» — клетки были совсем не наши, а дрожжевые и мышиные. Триумф фундаментального и вечного над временным и прикладным – это, с нашей точки зрения, плюс.

Во-вторых,  в последние годы премию давали за стволовые клетки, экстракорпоральное оплодотворение, теломеры как фактор продления жизни и ВИЧ — темы, для популяризации которых уже и так много сделали мракобесы и шарлатаны. Тема этого года, мягко говоря, не такова. И потому, благодаря публичному потенциалу Нобелевки, публика, может, хоть одним глазком заглянет в область науки, которая в ином случае никогда бы и конченого ботаника не заинтересовала (научный обозреватель «Сноба», например, позорно мало об этом знал, как и остальные гости сегодняшней трансляции на «Дожде»). И это, с нашей точки зрения, еще больший плюс. Хоть задача и амбициозная.

Оставайтесь с нами — завтра объявят лауреатов по физике. Готов спорить, что не за Хиггса. Хотя...