Поговорив о возвышенных материях физики и биологии, мы переходим к остальным Нобелевкам этого года. И вот тут от высоких понятий о разуме, порядке и смысле бытия мы вынуждены спуститься на совершенно другой уровень, заведя разговор о низменном. Раз уж у нас в заголовке «Бог» — можно ли приписывать Ему низменное?

Ну, сейчас посмотрим: может, и можно. Проще всего ведь сказать: «Я такой возвышенный, а мир лежит во зле вследствие первородного греха, ну так и ну его на фиг — пойду к вечерне». Оставшиеся нобелевские лауреаты этого года потому и лауреаты, что избрали другой подход: подошли к злу и нелепости этого мира без высокомерия, с чистым сердцем, с желанием понять всех и всему найти место в гармонии мироздания. Ну, поехали.

Глава третья: частица упрямства и бестолковости

Тут у нас речь пойдет о премии по экономике. Дали ее Юджину Фаме, Ларсу Питеру Хансену и Роберту Шиллеру «За эмпирический анализ цен на активы». На первый взгляд можно подумать, что это о том, сколько стоит, например, «Роснефть» или «Норильский никель». Нам это не слишком интересно, всегда же можно в интернете посмотреть. Но это только на первый взгляд.

Зайдем с другой стороны. Мы все по опыту знаем, что люди упрямы и бестолковы. Этот фактор ужасно портит всю картину миру: ведь как хорошо бы придумать разумное устройство всего и воплотить его в жизнь, да вот мешают люди. Большинство просто не поймут ваш план, потому что бестолковы, а меньшинство поймет и будет изо всех сил сопротивляться, потому что упрямы. Что тут делать? Плюнешь, сошлешься на библейского «князя мира сего» (имеется в виду Сатана, испортивший всю гармонию божьего замысла) и затворишься на даче с луковицами тюльпанов.

Я бы вот даже отменил все уголовные статьи, оставил бы две: за упрямство в тюрьму, за бестолковость в тюрьму. Убил друга из-за бутылки водки — ну и посиди на нарах, бестолочь тупая. Устроил националистический погром или теракт — на кичу за упрямство. Ведь объясняли же тебе в школе, что все народы братья, надо было смиренно принять это как руководство к действию, ну или хоть позже статьям Коли Клименюка поверить — а ты, бестолочь упрямая, все стоишь на своем, не поступаешься принципами.

Но такая позиция, при всей ее кажущейся привлекательности, сама по себе граничит с упрямством и бестолковостью.

Нужно очень много терпения и понимания, чтобы осмыслить удивительный факт: упрямство и бестолковость человеческая столь всеобъемлющи, что стали главным фундаментом цивилизации (или, если хотите, попущением Божиим на них стоит мир). В частности, современная экономика только на них и держится. Вот за что на самом деле вручена экономическая Нобелевка этого года.

Работать над темой наши герои начали еще в 1960-х: заметили они, что поведение рынков (а цена акций — это как раз и есть «цена активов» из нобелевской формулировки) на коротком периоде времени непредсказуемо вообще, а на длинном хоть в целом и предсказуемо, но как-то иррационально: прыжки цен во много-много раз превосходят колебания ожидаемых прибылей. То есть если бы биржевые игроки вели себя разумно и смиренно, с чего бы рынку так себя вести.

Именно отсюда выкристаллизовалась идея: модель «рационального инвестора» нуждается, мягко говоря, в дополнениях. А дополнить ее может «бихевиоральная модель». Бихевиористика, между прочим, это наука о поведении животных (в том числе и людей) в той мере, в какой это поведение определяется не разумной логикой, а эмоциями и темными душевными метаниями. Это, в общем-то, наука об упрямстве и бестолковости. И знаете что? Эти модели работают и используются в экономике уже десятки лет.

В частности, сейчас много говорят о «ценовых пузырях*»: цены на биржевые активы или, например, на недвижимость вдруг взмывают вверх без всяких разумных резонов, а потом...

Потом, подсказывает наша логика, пузыри должны лопнуть. Когда-то думали, что виной тому злонамеренное коварство спекулянтов. Но, если приложить сюда наработки экономистов, картина получается другая: зачастую злой воли нет, а есть вполне механистическая игра упрямства и бестолковости. Какой злой умысел может быть у бестолковых? Их поведение описывается совсем другими законами, которые можно бы изучать на примере крыс в клетке, если бы реальная экономика не позволяла наблюдать все то же, но в огромном масштабе.

Скорректированные модели говорят, что ценовые пузыри* не обязательно лопаются, они могут вздуваться и опадать, и снова вздуваться, и в их поведении есть свой разумный смысл — если только исходить из того, что в поведении индивидуальных экономических субъектов как раз никакого разумного смысла нет. Есть оценки риска (неадекватные и эмоциональные), есть ожидания (ни на чем не основанные), есть депрессия и эйфория. Есть упрямство и бестолковость.

Глава четвертая: частица компромисса

Премия по химии дана с формулировкой «за разработку многоуровневых моделей сложных химических систем», и если прочитать эти слова чистыми глазенками идиота, сразу возникает вопрос: а почему «многоуровневых»? Почему не разрабатывать модели систем только на одном уровне — на самом высшем и безукоризненном?

На глупый вопрос — глупый ответ: потому что не получается. Потому что рассчитывать все по высшему разряду для нас, бестолковых, очень сложно.

Возьмем, например, белок родопсин, благодаря которому вы видите мир глазами. В нем тысячи атомов, буквально, а в серединке вещество ретинол, где и происходит перемена конформации при поглощении кванта света. Рассчитать процесс (то есть даже смоделировать его на компьютере) — значит решить, да хоть бы и выписать в явном виде, чудовищную систему уравнений квантовой механики. Я бы и не подступился к такой задаче. Я бы плюнул, пробурчал привычное «Слаб человек, мир лежит во зле» (см. выше) и ушел играть в буркозла с десятиклассницами на раздевание. Я знаю, что уравнения квантовой механики в принципе существуют и все на свете описывают, ну так и черт с ними, если их нельзя решить.

Ну а если мне вдруг станет интересно, как там устроен этот белок с молекулой ретинола внутри, к моим услугам модели с разноцветными шариками вместо атомов. Паллиатив для бестолковых.

Мартин Карплюс и Ари Уоршел не удовлетворились таким выбором. Они решили искать средний путь компромисса: то есть рассчитать все на компьютере, слегка упростив себе задачу. Оказалось, для этого надо было всего ничего: внутреннюю интимную часть молекулы рассчитывать как квантовую систему, внешнюю — упрощенно, по классическим приближенным формулам, а окружающую среду вообще смоделировать грубо, как некие бесформенные пузыри диэлектрика*. Модель ретинола, что в сердцевине родопсина, получилась на славу.

А потом Уоршел со своим давним научным руководителем Майклом Левиттом взялись за моделирование разных белков-ферментов. Оказалось, что их подход — половинчатый и компромиссный с точки зрения тех, кто любит рассуждать о сложности мира, так этой сложности ни разу и не понюхав, — приносит удивительно точные и качественные результаты. Просто надо точно знать, где упростить и срезать углы.

Майкл Левитт как-то заметил, что хочет смоделировать на компьютере целый живой организм. Вот уж будет удар для тех, кто строит свое мировоззрение на непостижимости тайн природы и бессилии тварного разума перед чудом творения.

Но даже это лучше, чем ограничиться афоризмом «Сложность жизни неизмерима» и завалиться на диван. Компромисс вообще мощный инструмент, своего рода альтернатива упрямству и бестолковости.

Глава пятая: частица снисходительности

Надо ли объяснять, как в эту общую линию рассуждений укладывается Нобелевская премия мира этого года — за деятельность по уничтожению химического оружия? Не дать людям поморить друг друга дустом, как тараканов, — это высокая гуманитарная задача, требующая в том числе и сдержанности, и смирения. Иногда ведь хочется, чтобы люди именно это с собой и проделали, в наказание за собственную тупость.

Подтвердим эту мысль афоризмом последнего нобелевского лауреата, писательницы Элис Манро: «Жизнь была бы великолепна, если бы не люди».

Ну и еще одну цитату из нее же, дабы не обрывать разговор на такой мрачной ноте:

«Я не умею играть в бридж. Я не играю в теннис. Для всех этих штук, которым люди учатся и которые меня восхищают, не нашлось времени. Для чего у меня всегда было время, так это смотреть в окно».

* Примечание. Пузырьки — сквозная тема нобелевских работ этого года — по-прежнему отмечены в тексте звездочками. Подробности в первой части.