Иллюстрация: Corbis/Fotosa.ru
Иллюстрация: Corbis/Fotosa.ru

Урс Видмер (р.1938), хорошо известный европейским интеллектуалам, переводится в России еще не так активно, как хотелось бы. Кто-кто, наверное, читал его дилогию «Любовник моей матери» и «Дневник моего отца», другие знакомы с романами «Жизнь гнома» и «Господин Адамсон», третьи — с некоторыми рассказами и пьесами. Но в целом загадки Видмера нам еще предстоит разгадывать и решать.

Этого очень плодовитого прозаика и драматурга (а также переводчика с английского и французского, а также литкритика, а также преподавателя литературы) критики сравнивают со швейцарцами Дюрренматтом и Фишем, писателями-современниками, обреченными на дружбу, но в общем-то не так уж и похожими друг на друга. Впрочем, сближения такого рода понятны: ведь всем троим присущ определенный нонконформизм, все трое сдвигают и расширяют привычные художественные каноны. По крайней мере там, где дело касается работы с реальностью и ее границами.

Это видно, если перейти непосредственно к тексту Видмера. Пьеса, название которой звучит как «Конец денег», не может не претендовать на некоторый условный символизм. Место действия — холл гостиницы в Давосе, время действия — последний день Всемирного экономического форума, действующие лица — бизнесмен, банкир, епископ, представительница неправительственных организаций, китаец, профессор, любовница банкира и прочие — фигуры собирательные, актуальные, говорящие и опять-таки символические. Обстоятельства действия, поначалу обыденные и типичные, постепенно трансформируются в сказочный карнавал, дежурный мир современных «больших шишек» — во вневременное пространство условности и абсурда. В чуть ли не древнегреческий театр с хором и внезапными божественными вмешательствами.

Завершается Всемирный экономический форум. Персонажи один за другим появляются в холле, разговаривая по телефону, бравируя своими успехами и статусом. Но вдруг у всех по очереди обрывается связь. Вообще, очередность является в пьесе особым приемом: точно так же друг за другом герои, или, я бы даже сказала, современные народные маски, принимают таблетки, хлещут друг друга по щекам, ударяются в скучноватые психотерапевтические монологи, уходят и появляются. Оставшись без связи, они спорят, делятся деловой информацией, поддаются эмоциям, жонглируют аргументами и контраргументами касательно процентных ставок и налогообмена, выпивают на посошок… Меж тем из отеля и окрестностей исчезают все служащие и персонал (в перебивках между действиями они возникают в виде толпы овец), автомобили заметает снегом, пропадают указатели к вокзалу…

Запертые в отеле, «большие шишки» отправляют в мир необученного почтового голубя. А потом, терзаемые диким голодом, теряют человеческое обличье и отдаются страстям. Больше всех достается несчастной любовнице банкира, которую сначала хотят съесть и даже зовут для заклания инфернального повара из гостиничного подвала, а потом уестествляют при всей компании. В промежутке между «ошеломлениями» (овцами, толпой перемещающимися из одного конца сцены в другой) персонажи пожирают наличные деньги и жуют кредитные карточки, раздают друг другу пощечины, выворачивают души и погружаются во тьму (и бытийную, и самую бытовую), чтобы затем, в финале, как ни в чем не бывало вернуться к стартовой точке и разлететься по своим неотложным и очень важным делам, бодро треща по мобильным.

«Конец денег» — пьеса, пожалуй, антиглобалистская. Урс Видмер, видно, затем и заставляет читателя/зрителя терять ощущение реальности, чтобы выпуклее и резче обнажить пустоту и бесчеловечность всемирной (ну или, по крайней мере, европейской) финансовой корпоративности. Символическая трактовка образов, обращение к теме конца и распада, пронизывающий реальность мотив фантастического сна (который персонажи в финале как бы стряхивают и забывают) — все это подталкивает к тому, чтобы причислить Видмера к экспрессионистам. Впрочем, определение этого автора в какую бы то ни было нишу не имеет, наверное, особенного значения. Гораздо важнее почувствовать, как возможное и привычное в его работах плавно перетекает в невозможное, а из совершенной бессмыслицы вдруг рождаются новые смыслы. Одним «Конец денег» может показаться социалистической антиутопией, другим — эсхатологической фантасмагорией, третьим — выхолощенным стебом. Для меня это ни первое, ни второе, ни третье, а скорее зерно, в котором заложено множество генетических вариаций. И это, наверное, самое замечательное, что может случиться с текстом. 

Урс Видмер. «Конец денег»

(отрывок из пьесы)

Перевод с немецкого: Елена Зись

Действующие лица:

БАНКИР

БИЗНЕСМЕН

МИНИСТР

ПРОФЕССОР

ЕПИСКОП

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НЕПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ (НПО)

ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА

КИТАЕЦ

ДИРЕКТОР ОТЕЛЯ

** 

БАНКИР (возвращается). Эй, господин Мюллер, вы здесь? Господин директор? Здесь есть кто-нибудь? (Видит бизнесмена, который тоже идет обратно.) Дитер. Вот и ты.

БИЗНЕСМЕН. Да… да…

БАНКИР. Этот Мюллер будто сквозь землю провалился. «Роллс» стоит в снегу, как саркофаг.

БИЗНЕСМЕН. Я хотел сам сесть за руль. И «ауди» нашел. Но ключ, вместо того чтобы открыть дверь, включает аварийку.

БАНКИР. И мигалки у всех машин на стоянке работают. Все.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО (возвращается). Мы же вышли вместе. А там, перед отелем я оказалась совсем одна. Никого из вас.

ЕПИСКОП (возвращается). Святой Христофор, помоги мне в моих путях. Господи, это небо, этот ветер.

ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА (возвращается, банкиру). Где ты застрял? Я не могу выйти без тебя.

ПРОФЕССОР (возвращается вместе с китайцем). Эй, осторожно, я же раньше…

КИТАЕЦ (с тем же выражением, по-китайски). Помедленнее, хам.

ПРОФЕССОР. Всегда ведь были указатели к вокзалу. Их нет. Ни одного, нигде. Все дороги выглядят одинаково.

МИНИСТР (возвращается). Не поймешь, стоишь ты на ногах или на голове. Один шаг в снегу — и свалишься в пропасть или тебя поднимет в воздух.

БИЗНЕСМЕН (агрессивно, министру). Вы же все-таки министр…

МИНИСТР. Финансов, только финансов. Поле моей деятельности ограниченно…

БИЗНЕСМЕН. Ну, все-таки вы можете надавить на эту чертову лавочку.

МИНИСТР. Мы здесь не дома. Это не в моей компетенции.

БИЗНЕСМЕН. Не дома, не дома. Но ведь бундесвер постоянно участвует в действиях за границей. Могут же ваши боевые вертолеты пробиться на зимний курорт? Или это вашей армии уже не по силам?

Тишина.

БАНКИР. Мы должны послать гонца.

МИНИСТР. Причем такого, который доберется до Берлина.

ЕПИСКОП. Хватит и до Пассау.

БИЗНЕСМЕН. Хорошо. Гонца. Но кого?

БАНКИР. Здесь, наверное, можно найти какого-нибудь инструктора-горнолыжника. (Замечает директора отеля.) А, вот и вы, наконец.

ДИРЕКТОР ОТЕЛЯ. Я понимаю, обстоятельства несколько необычны, но, может, я могу вам чем-то помочь?

БАНКИР. Почтовый голубь. Еще мой дед во время пурги всегда пользовался почтовыми голубями. (Директору отеля.) У вас есть почтовый голубь?

ДИРЕКТОР ОТЕЛЯ. Есть. (Достает из кармана почтового голубя.)

ВСЕ. О-о-о.

ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Как мило.

БАНКИР. Дайте его сюда.

БИЗНЕСМЕН. Нет. Я из Рурской области, там все умеют обращаться с почтовыми голубями.

Дерутся.

БАНКИР (голубь у него в руках). Мы должны проинформировать мир, что мы тут застряли. Восемьсот двенадцать миллиардов заблокированного капитала, который не поступает на рынок. Тут на счету каждая минута.

БИЗНЕСМЕН. И куда мы пошлем наше известие?

БАНКИР. Разумеется, во Франкфурт. В мой главный офис. Там сидят мои компетентные люди, они оценят голубя за одну секунду.

МИНИСТР. Лучше бы в Берлин.

ЕПИСКОП. Пассау ближе всего.

БИЗНЕСМЕН. Берлин — это правильно. Если немецкий бизнесмен садится в лужу, вытаскивать его должен Берлин.

КИТАЕЦ (по-китайски). В Пекин.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. А как голубь узнает, куда ему лететь?

БАНКИР. Я запрограммирую его. Черт побери! (Голубю.) Бокенхаймский район. Центральный офис. Подтвердить получение сообщения. (Голубь реагирует, а может, и нет.) Видите. (Директору отеля.) Нам нужна такая капсула, у моего деда были такие металлические штуки, для сообщений, их вешали голубю на шею.

ДИРЕКТОР ОТЕЛЯ. Если мне позволено будет сделать замечание. Голубь знает только дорогу домой. Дорогу в Берлин не знает. Он откуда угодно прилетит в Давос. Сюда. А наоборот — нет.

БАНКИР. Чушь! Сейчас он это сделает. (Голубю.) Ты нас отсюда вытащишь. (По сцене проносится штормовой ветер. Вихри снега. Завывание ветра. Голубь улетает.)

ВСЕ. О-о-о.

БАНКИР (кричит). Закройте окно! (Все вместе с трудом закрывают окно. Наступает тишина.) Где голубь?

БИЗНЕСМЕН. Ты его отпустил.

ЕПИСКОП. Ной. Все как во времена Ноя. Голубь — наш последний шанс.

БИЗНЕСМЕН. Он ни за что не справится.

ПРОФЕССОР. На улице минус тридцать градусов.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. Это смерть. Для голубя.

МИНИСТР. Словно рейхсвер под Верденом.

ЕПИСКОП. То есть?

МИНИСТР. У них там тоже были почтовые голуби.

ЕПИСКОП. Вот как?

МИНИСТР. Их съели, вместо того чтобы посылать в Берлин.

БАНКИР (директору отеля). А он надежен, этот ваш голубь?

ДИРЕКТОР ОТЕЛЯ. Очень.

БАНКИР. Будем ждать голубя. 

 

Русский перевод пьесы Урса Видмера «Конец денег» в составе «Антологии современной швейцарской драматургии» вышел в издательстве НЛО.

Обсуждение текста проходит также на сайте «Нашей Газеты».

Проект осуществлен в рамках программы «Swiss Made в России. Обмен в сфере современной культуры. 2013—2015» Швейцарского совета по культуре «Про Гельвеция».