Фредерик Сангер получил свою первую Нобелевку еще в 1958 году: тогда он определил последовательность аминокислот в молекуле белка инсулина. Вторая Нобелевка последовала в 1980-м — за метод определения последовательности оснований в молекуле ДНК*. Собственно, наука о жизни, какой мы ее сейчас знаем, — когда чтение геномов стало забавой для аспирантов, — была бы абсолютно невозможна без того, что сделал Сангер. Себя и свои достижения он определял следующим образом: «Я был просто парнем, который возится в своей лаборатории».

Вместо формального некролога я собираюсь объяснить читателям, как работает «метод Сангера», просто чтобы вы могли оценить экспериментальное изящество. Если сегодня кто-то из читателей «Сноба» вдруг это поймет, старику на небесах будет приятно, мне кажется.

Итак, чтение генов по Сангеру.

Собственно, гены в природе и так уже читает белок ДНК-полимераза — именно он отвечает в клетках за удвоение генов. Для этого ему нужна одиночная цепь ДНК-матрицы, короткий кусочек затравки (который он будет удлинять, присоединяя к концу нуклеотиды один за одним), и болтающиеся в растворе свободные молекулы-предшественники, стройматериал — А, Г, Ц и Т.

Но полимераза читает гены, так сказать, не вслух, а про себя — на выходе получается просто удвоенная цепь. Чтобы это дело изменить в нашу пользу, Сангер придумал вот что. Возьмем пробирку, поместим туда матрицу-ДНК (ее несложно выделить из чего угодно, включая человека), белок-полимеразу, все четыре предшественника и еще одну штуку: испорченный предшественник, например, аденина (А). Полимераза будет время от времени включать в растущую цепь этот испорченный аденин, и цепочки будут на нем обрываться. Если правильно подобрать концентрации хорошего и плохого аденина, мы получим в пробирке набор цепочек ДНК, начинающихся с одного места, а кончающихся в разных местах — но всегда обрывающихся на букве А.

Теперь осталось взять еще три пробирки, соответственно, с испорченными Т, Г и Ц. Заварить в них ту же кашу. А потом разделить фрагменты по длине (для этого содержимое пробирок прогоняют через специальный студень, приложив к нему напряжение — маленькие кусочки движутся в студне быстрее и успевают убежать дальше).

И вот, например, мы видим в нашем студне, что в пробирке, где был испорченный аденин (А), получились фрагменты длиной 110, 109, 103, 101, 100, 98, 92 и 90 нуклеотидов. В пробирке с испорченным Т: 107, 106, 102, 97, 91 нуклеотид. Испорченный Ц: 105, 104, 96, 95, 94 и 93. Испорченный Г: 108 и 99. Вот мы и прочитали кусочек гена: ААГТТЦЦАТААГАТЦЦЦЦАТА.

Сейчас это выглядит примерно так.

Если уважаемому читателю, разобравшемуся в этой нехитрой хохме, смертельно захочется самому придумать что-то до такой же степени логичное и изящное — и чтобы потом, когда он отойдет к Богу в возрасте 95 лет, его именно за это вспоминали, — я нисколько не удивлюсь. Как-то это соответствует моим представлениям о предназначении человека на земле, высокопарно выражаясь.

* Примечание: кроме Сангера, двух научных Нобелевок удостоились также Мари Кюри (1903, 1911) и Джон Бардин (1956, 1972).