Конкретная мысль о написании этого материала возникла у меня после прочтения чудесного эссе Лены де Винне «По другую сторону яиц». Но сам миф о счастливом детстве и его возможную эволюцию мне хотелось обсудить с читателями давно.

Когда я была маленькой, мама и бабушка регулярно пугали меня наступлением взрослости. Особенно часто и закономерно это случалось тогда, когда я пыталась отстоять свое право принять какое-нибудь решение, касающееся моей собственной жизни, настоять на своем мнении, или объяснить родным, что я вообще-то лучше их знаю, что мне нужно.

— Ты сейчас просто не знаешь, какая ты счастливая, — со странным (я не умела его качественно прочесть) выражением на лицах говорили мне взрослые.

Дальнейший монолог (они повторялись раз от разу с незначительными вариациями) сводился к тому, что это самое  счастье (доступное мне, но мною не оцененное) заключается в отсутствии у ребенка ответственности, обязанностей и житье «на всем готовом». У меня сейчас есть все возможности просто радоваться жизни и все получать, а добывают это «все» и отвечают за все другие, взрослые люди, на которых и лежит обязанность все это мне обеспечить. Еще потом вспомнишь, захочешь в детство вернуться, ан нет, оно ушло навсегда. Кончалось все обычно чем-нибудь обескураживающе конкретным. Например: «А ты вот ленишься даже пыль под столом протереть!»

Я выслушивала все это с мрачным недоумением, молча. Ведь возразить мне было в сущности нечего: я еще не была взрослой и не могла сравнить. Но помню, как я тогда думала: непонятно почему (ведь они-то могли сравнить!), но мама с бабушкой ошибаются, ибо хорошо быть вовсе не ребенком, а именно взрослым! И хорошо именно из-за того, что преподносилось моими родными как тяжесть взрослого бытия. Самой принимать решения, делать выбор и отвечать за него — что вообще может быть лучше? — размышляла я.

Может быть, именно из-за этих повторяющихся монологов, но еще совсем маленькой я любила помечтать о том, как это будет классно, когда я наконец вырасту: я буду ходить куда захочу, купаться где и сколько захочу, одеваться как захочу, делать что захочу, никогда не буду прибирать кровать, есть суп, заведу большую собаку с мордой-чемоданом и буду покупать в день по три фруктовых мороженых за семь копеек.

К семи годам я думала, что миф о счастливом детстве — какое-то особое личное заблуждение  моих родителей.

Потом я пошла в школу, и там, к моему глубокому изумлению, обнаружилось, что с первого по десятый класс приблизительно то же самое, что и родные, дидактически поднимая палец, вещали задерганные тетки-учителя в нашей самой что ни на есть дворовой школе. Разумеется, они уже говорили все это не лично мне, а всему классу, и в их вещаниях всегда присутствовал оттенок угрозы: «Сейчас вы бездельничаете на всем готовом, вас родители кормят, учителя учат, а вот потом станете взрослыми, ничего уже не будет просто так, даром, жизнь все расставит по своим местам, вспомните еще свое счастливое школьное детство…»

Я ничего не имела против школы и учителей (хотя теперь не могу сказать, что мне повезло с тем или другим), мне нравилось учиться, но вот это запугивание взрослой жизнью и золочение детства, в котором я непосредственно находилась, все время казалось мне несколько странным. Где-то годам к десяти, как и положено по всем закономерностям возрастной психологии, во мне проснулись аналитические способности, и я попыталась все-таки понять происходящее. Самим вступать в разговор с родителями или учителями у нас не было принято, можно было только ловить какие-то отголоски и сопоставлять.

И еще оставались сверстники. Именно их я опросила в первую очередь и убедилась, что большинство из них тоже слышали в семье высказывания про быстро проходящее «счастливое детство» и про то, как мы, дескать, не ценим свою нынешнюю безответственность. Кое-где (обычно в рабочих семьях) тема конкретизировалась так: «Тебе не надо каждое утро в шесть часов на завод ходить и деньги зарабатывать». «А то, что мне тоже надо каждый день в школу ходить и потом еще дома уроки делать, это он как будто забыл! — экспрессивно добавляли опрашиваемые мною отпрыски из рабочих семей. — Да я бы уже и хотел работать, лишь бы никаких потом уроков! Отработал — и все!»

Вырисовывался странный парадокс: мы, дети, завидовали возможностям взрослой жизни, а они, получается, завидовали нам? Но почему?! Ведь взрослая жизнь однозначно многообразней и интересней!

Где-то уже в средней школе у меня родилась рабочая гипотеза: счастливое детство моей бабушки (дворянки) было прервано революцией и Гражданской войной (мать и две ее сестры умерли от холеры). Детство моей матери фактически оборвалось с началом войны Отечественной. Родители и прародители моих сверстников принадлежали к этим же поколениям. Так, может быть, все дело именно в этом? И они тоскуют вовсе не по «счастливому беззаботному детству» как таковому, а именно по временам мира и стабильности, которые были так безжалостно и внезапно прерваны на их памяти?

Однако еще чуть позже я встретилась с концепцией «счастливого безоблачного детства» в русской классической литературе, и практически одновременно мои сверстники запели грустные песенки типа: «Детство мое, постой, погоди, не спеши…»

Мне самой детство казалось периодом закономерным (куда ж без него?) и где-то интересным, но все-таки довольно тягостным, ибо на все надо было спрашивать разрешения, то, что не разрешено, приходилось делать тайком, ощущая себя обманщицей, плюс никто не принимает тебя всерьез… Я по-прежнему хотела стать взрослой. И, надо сказать, наступившая-таки взрослость моих ожиданий совершенно не обманула. Самой принимать решения и отвечать за них оказалось захватывающе интересным. «Вернуться в детство», как пророчили мои родители, мне так и не захотелось никогда (может быть, это еще впереди?).

Почему мне все это интересно сейчас? А потому, что многие приходящие ко мне родители жалуются, а их дети легко подтверждают: в отличие от нас, нынешние дети далеко не всегда хотят «поскорее вырасти, выучиться и пойти работать» (именно так у нас это формулировалось). Более того, многие становиться взрослыми не хотят вполне сознательно.

«Их таких полно! Не только у меня, у моих знакомых, коллег! Они не хотят ни за что отвечать! Ему уже почти двадцать, а он все время просиживает за компьютером и в институт (мы его, можно сказать, насильно туда запихнули) едва ходит. Я ему говорю: иди тогда работай! А он: а зачем мне? Вы представляете?!»

— Быть взрослым — это так ску-у-учно… — сформулировал недавно один подросток у меня в кабинете. — Знаешь, как надо. Каждый день ходишь в какой-нибудь офис… Никакой свободы…

Странно, но мне показалось, что этот подросток и взрослые из моего далекого прошлого (наши родители, учителя) говорили об одном и том же. Он смотрит с другой стороны, но видит то же самое: то, что я сама так никогда и не сумела разглядеть.

— Но ты же не обязан… Мир широк, именно для взрослого ответственного человека в нем масса интересных возможностей!

— Да ладно вам. Не тратьте на меня время. На диване за компом тоже неплохо, — милая, понимающая, даже немного снисходительная улыбка.

Дорогие читатели, а что вы думаете обо всем этом? Было ли у вас «золотое, беззаботное детство» и вспоминаете ли вы его ныне с печалью безвозвратной утраты? Хотели ли вы в детстве скорее вырасти? Кажется ли вам, что нынешние дети отличаются от вас и ваших сверстников по этому показателю, или «ничто не ново под луной»?