Миле Фахурдиновой 27 лет. Она врач без полноценного кинематографического образования: всему, что умеет в кино, Мила научилась сама, снимая самодельные пародии на известные фильмы, как герои «Перемотки» Мишеля Гондри, и пройдя ряд курсов в России и за границей. «Веха» — ее вторая самостоятельная работа, основанная на ее же оригинальном сценарии. Онлайн-премьера — у нас.

Карманное кино. По специальности я — детский хирург, и в этой профессии мне все нравилось. Когда еще училась в университете, посмотрела фильм Гондри «Перемотка», и с моими друзьями-киноманами стала снимать «шведед-фильмы». Было вот такое хобби, вместо вечеринок, на мыльницу. И так это продолжалось и продолжалось, уже пошли какие-то авторские сценарии, но все равно только на мыльницу и как попало. Потом я ушла из медицины и запустила свой сайт, куда писала каждый день статьи о том, как создается профессиональное кино. Но цель всего этого была одна — самой разобраться, как все у нормальных режиссеров происходит. Такое вот самообучение. И, параллельно с этим, одна наша шведед-пародия взяла спецприз на конкурсе Art of Remake — грант на обучение в летнем кампусе Cinemotion, и тогда мне очень повезло, потому что там работали отличные люди и замечательные профессионалы, например Андрей Мусин — он за три недели общения дал нам всем невероятно много. А в прошлом году я была в Лаборатории короткого метра «Культбюро», и это, наверное, лучшее, что на данный момент может произойти с молодым режиссером в России. Объем знаний, полученный там, и количество самых лучших людей, с которыми мы познакомились и полюбили друг друга, невозможно переоценить. Еще были Generation Campus при ММКФ и Short Film Station при Berlinale Talents в этом году, но это уже больше практика, чем обучение.

Про удовольствие. Про то, что мы несколько лет на мыльницу снимали, я сейчас ничего не думаю, потому что это ужасно, но забавно. Можно важно, с пафосом говорить: «Да, я снимала херню, но это потому, что не могла не снимать». На самом деле «нормальных» проектов не так много — я была режиссером части полного метра «Буриме: Игры в темноте» (фестиваль «Киношок», 2013) — и результатом не очень довольна. Но это экспериментальный проект, а ребята-продюсеры — такие добрые и душевные, что не ставили каждому режиссеру четких рамок и не держали никого в ежовых рукавицах, в итоге фильм получился немножко как винегрет. Режиссер должен быть один (или состоять в родственных связях со вторым). Есть еще короткометражка «Лалаги» — там была сложная история, потому что у нас на площадке звук не записался и никто не хотел в это потом ввязываться, собирать его искусственно. В итоге мы придумали, что мой муж выучится на звукорежиссера и сделает этот проект. Именно на звук ушел целый год, и за это время я просто возненавидела «Лалаги», хотя сначала она мне, кажется, даже нравилась. Но фильм по-доброму воспринимают критики, он был на фестивалях в Чехии, Англии, на «Короче» и «Будем жить» в России. Есть еще несколько фильмов, но если про них тоже говорить — это ж совсем много получится. Поэтому совершенно точно только одно: абсолютно довольна ни одной своей работой я пока не была.

За чаем. Как-то я приехала в гости к своему дедушке в Казахстан, а он у меня такой красивый и хороший, но очень одинокий, потому что переезжать не хочет, а из родственников у него только я осталась — и то в другой стране. И вот мы с ним чай пили и он про войну рассказывал всякие истории, а ему тогда только пять лет было, и еще про то, как его соседа, дядю Борю, поздравляли недавно с праздником. И мне так грустно стало: вот, думаю, про ветеранов хоть раз в год кто-нибудь вспоминает, а про обычных пенсионеров — так вообще никогда. А потом еще мы с друзьями как-то про кино болтали. И они все так легко рассуждали о Гриффите и о Хьюстоне, но выяснилось, что из советских картин только Гайдая да Рязанова помнят хорошо. Вот тогда второй раз стало грустно. Так и возникла история «Вехи».

Алкоголь и календарь. Роль учительницы я сразу писала под Ксению Сухомазову: мы с ней за пару лет до этого виделись на каком-то модном показе, и мне прям ее образ сильно запомнился. Еще она внешне похожа на мою учительницу, настоящую Анну Юрьевну, поэтому, когда выяснилось, что Ксения еще и актриса, вообще сильно обрадовалась. А вот с поиском главного героя было очень много проблем. Сначала мы прошлись по кастинг-базам, но решительно никто не подходил. Потом написали обо всем этом в соцсетях, но пожилые люди, видимо, недостаточно активны в интернете. Затем я обзванивала все дома престарелых, и администрация сначала радовалась и говорила: «Приезжайте, наши ветераны все такие талантливые и активные». Но когда выяснялось, что приехать я хочу с оператором и камерой, все сразу вешали трубки и потом всячески сопротивлялись нашему визиту.

А еще мы в отчаянии ходили на парад и думали, может, там кого найдем. И был один очень подходящий кандидат: он стоял возле церкви с пакетиком, где были печеньки и водка, а в другой руке у него был надувной шар в форме розовой акулы. Кандидат сказал, что его зовут Александр, а акулу — Юля, и что он очень хочет сниматься в кино, и даже бесплатно «ради искусства». Но когда я спросила, сколько он может не пить «ради искусства», Александр расстроился и признался, что нисколько. Снимать мы должны были в мае и были готовы по всем пунктам, но из-за затянувшихся поисков актера дотянули аж конца июля.

Ерболат Тогузаков в Казахстане — звезда первой величины (правда, я ни одного фильма с ним так и не посмотрела), и как-то мне его все разом стали рекомендовать, а я боялась, что у нас на него гонорара не хватит. И как идти знакомиться — не знала. Но потом уже выбора не было, и сценарий ему очень понравился, а сам он — мне. Только получалось, что я улетаю в Москву на полтора месяца, а как прилетаю — Ерболат через пару дней тоже уезжает. А потом уже осень, и май снять никак не получится. Ну, и тогда мы подумали и решили, что молодцы и сможем снять за два дня все. Так и получилось.

Помощь Ожегова. Название мне ужасно не нравится, такое монументальное, с претензией — фу! А появилось оно так: когда я закончила писать сценарий, ворд у меня спросил, как озаглавить документ. И я написала на испанском Viejo, просто потому, что документы лучше называть латиницей и это слово показалось подходящим. Ну, и потом все так и стали звать, «Веха» — рабочее название, в общем. А когда мы с командой собрались, чтобы посмотреть финальный монтаж, я предложила обсудить и решить, как фильм назвать. И мы еще много дней обсуждали, но все было совсем плохо. А затем пришел Кайратик Темиргали, оператор, и зачитал какое-то такое умное приятно определение прям под нашу историю, и мы так обрадовались, а он говорит: «Это из словаря Ожегова, что такое “веха”». В общем, так и осталось. Но все мои друзья называют фильм «Про медведя».

Запретные законы. Съемки проходили в Казахстане, и были большие трудности с поиском школы. Оказывается, там есть какой-то закон или что-то вроде того, что просто так вот нельзя прийти и сказать: «Можно я у вас поснимаю тут», запрет на это в подобных учреждениях. И мы очень много школ объездили, на одни конфеты директорам полбюджета ушло, но даже те, кто обещали что-нибудь придумать, потом отказывались, и я переживала. Школа, в которую нам все же удалось проникнуть, — это большая заслуга нашего администратора, потому что объект образцово-показательный, все классы красивые и чистые, а еще нам никто не мешал. Там параллельно снимали какой-то госзаказ — сериал о том, как хорошо быть учителем, и мы просто тихонько пристроились в одном из пустых кабинетов, как бы с ними. Только я не уверена, что это все можно рассказывать.

Смерть и воскрешение медведя. Самая запоминающаяся история — это когда я в шесть утра приехала на площадку во второй съемочный день, а Кайратик, оператор, мне сообщает, что ночью перекидывал материал, и что-то там с карт-ридером произошло. И, в общем, материала с половины первого дня нет. Я там на месте чуть сознание не потеряла, потому что у нас уже ни денег на еще одну смену не было, и актер уезжал. И мы потом долго звонили во всякие агентства и в одном нам сказали: привозите, попробуем восстановить, но гарантий не даем. Результат — через месяц. И когда закончили второй день снимать, я взяла и отнесла медведя на мусорку. Все стали ругаться, что, может, нам еще переснимать придется и мишка понадобится. Но мне казалось, что если я его выкину и настроюсь, что ничего переснимать не надо, то так и будет. И на самом деле все смогли восстановить. А медведя муж мой с помойки все равно забрал, как оказалось. Потому что не такой фаталист.

Работенка не сахар. А из забавного — у нас была сцена на улице, которой сейчас в фильме нет, там бабули-актрисы сидели на скамейке и активно сплетничали про героя, когда он мимо них с цветами шел. И там был сложный внутрикадровый монтаж, поэтому было очень много дублей. А на соседней лавке сидели настоящие бабули, которые сначала кружили возле Ерболата, не веря, что такая звезда у них по двору тут ходит, а потом, совершенно не стесняясь, обсуждали уже нас на весь двор, вроде того: «Гля на этих киношников! Как дураки по десять раз одно и то же делают, работенка-то не сахар, оказывается!» А потом смеялись, и нам всем было неловко.

СНГ. «Веха» стала первым проектом, который я снимала в Казахстане. И, несмотря на то что с финансовой точки зрения это очень выгодно, большой проблемой стала нехватка специалистов. То есть, если в Москве, условно говоря, на нужные тебе даты есть сорок свободных звукорежиссеров, и ты можешь выбирать, искать подходящего по всем параметрам, то в Алматы их в лучшем случае будет два, и выбирать особо не получится. И конечно, присутствуют свои особенности менталитета: все более расслабленные, все решается в последний момент, и любая договоренность всегда может слететь — у нас такое происходило раз двадцать.

Братство людей. Бюджет. Это даже немного обидно, потому что художнику, чтобы написать картину, не требуется денег, на которые можно машину купить, и не одну. И композитору. И писателю. Кино — это же тоже искусство, и никогда не перестану удивляться, как же это дорого. Десять раз подумаешь, что важнее: история, которую собираешься рассказать, или собачьему питомнику, например, эти деньги отдать, и три месяца все будут сыты там. Бюджет составил 2500 долларов, и практически все это ушло на гонорары специалистам, которых мы не смогли уговорить работать бесплатно (три человека). В остальном же нам очень сильно помогали друзья, знакомые и незнакомые люди — так, например, самая крутая в Казахстане студия пост-продакшена бесплатно покрасила нам фильм, незнакомые люди с Facebook пожертвовали своего медведя и еще много всякого полезного, мои родители прислали три коробки подарков для детей-актеров, и так во всем. Это очень важный поддерживающий фактор для меня, потому что иногда ты устаешь, хочется руки опустить и больше ничего не делать, но потом ты вспоминаешь, сколько людей стоят за каждым твоим шагом, и сразу собираешься: «Нет, стольких я подвести не могу!»

Дружба продюсеров. Когда мы поняли, что бюджет, пусть и небольшой, но все же понадобится нам, моя лучшая подруга Диана Бимахимова, которая на самом деле арт-директор сети ресторанов, по доброте душевной взвалила на себя продюсерскую ношу и как-то очень быстро нашла требующуюся сумму. А Санжар Серикпаев, с которым мы тогда еще не были знакомы, полюбил саму историю и вот как-то так поверил нам сразу, хотя тоже никогда кино до этого не занимался. А еще из-за жаркого лета в Эмиратах, на историческую родину приехала Айнур Кангужина — у нее своя продюсерская компания в Дубае. И вот мы случайно где-то познакомились, и я предложила ей поработать с нами исполнительным продюсером. Она долго сопротивлялась, но потом совсем соскучилась по работе и прочитала наш сценарий. С того дня мы не расстаемся.

Фильм на 9 мая. Когда на руках был только сценарий, мы сразу расписали, какие есть плюсы у истории, а какие минусы. И уже тогда знали, что нигде за границей фильм понятен не будет, а значит, и фестивали нам не светят. Это никого не пугало, потому что история, в нашем понимании, зрительская и важнее, чтобы фильм увидели обычные люди, не кинокритики, и им было понятно и приятно. А в российских мы бы с удовольствием поучаствовали, только нигде не успели: фильм был закончен в феврале, и показать мы его непременно хотели 9 мая, а теперь уже и не возьмут никуда.

Здравозахоронение. Я заканчиваю монтаж нашей новой короткометражки с рабочим названием «Рыбаки», которую мы сняли этой зимой на замерзшем озере — мистический триллер в пейзажах невероятной красоты. И в сентябре мы приступаем к съемкам нашего первого полного метра под названием «Портрет каннибала» — это реальная история из моей жизни и жизни одного знакомого людоеда в обрамлении реалий нашего общества на примерах системы образования и здравоохранения. У меня очень часто спрашивают, почему я ушла из медицины, но это как падение самолета — комплекс причин, и обо всех них мы расскажем в нашей картине.

Другие фильмы проекта:

50 ПРЕМЬЕР 2013 ГОДА

Если вы хотите стать участником проекта, присылайте информацию о себе и своей работе по адресу [email protected].