Олег Погудин: Азнавур — живое свидетельство великой эпохи
Игорь Бутман, джазовый саксофонист, дирижер, композитор:
В джазе имя Шарля Азнавура находится далеко не на периферии. Для многих мастеров популярной музыки джаз остается первой любовью, вспомните хотя бы джазовые альбомы Пола Маккартни или Робби Уильямса. Чтобы понять, насколько органично сосуществуют Шарль Азнавур и джаз, достаточно послушать его альбом, записанный в 2010 году совместно с американским оркестром The Clayton-Hamilton Jazz Orchestra. Я могу об этом судить, так как отлично знаю Джона Клейтона и Джеффа Хэмилтона, это мои друзья. С барабанщиком Джеффом Хэмилтоном мы познакомились примерно в 1991 году, на джазовом фестивале в Сноуберде, недалеко Солт-Лейк-Сити. Мы общались, джемовали. Позже он создал ансамбль с контрабасистом Джоном Клейтоном, с которым я потом очень много выступал в городке под названием Москва в штате Айдахо. Они долгое время играли с Дайаной Кролл. Джон Клейтон пишет большую часть аранжировок для The Clayton-Hamilton Jazz Orchestra, но свинг и потрясающее мастерство Джеффа Хэмилтона делают их музыку еще лучше. Альбом Шарля Азнавура с The Clayton-Hamilton Jazz Orchestra имеет такую же ценность для джаза, как записи Тони Бенетта или Фрэнка Синатры. Но это сделано в очень индивидуальной манере Азнавура. Ты слышишь, что это Шарль Азнавур, и он не пытается петь под Фрэнка Синатру. Он просто поет эти песни, и делает это очень по-своему.
Олег Погудин, исполнитель романсов:
Я дважды был на концертах Шарля Азнавура, первый был посвящен его 80-летию, а второй — 85-летию. Разумеется, я не шел на того Азнавура, которого мы храним на записях с легендарных концертов в Карнеги-Холле или на французском телевидении в 70-80-х годах. Тогда его голос был звонок, свободен, игрив, силен. В таком почтенном возрасте даже самый великий певец — отражение самого себя в самые лучшие годы. Тем не менее, я был восхищен. Проблемы, которые возраст накладывает на вокальные данные любого певца, абсолютно исчезли на фоне обаяния, энергии, могущества Азнавура. Я очень многому у него учусь, я читал о нем много книг. Главная — это, конечно, его собственная книга воспоминаний. Ее стоило бы прочесть любому эстрадному певцу.
Азнавур — живое свидетельство того, что действительно была та эпоха, в которой блистала Пиаф, а французские песни были словно россыпью драгоценных камней — что это не легенда.
Его версия песни «Две гитары», оригинальные слова к которой были написаны Аполлоном Григорьевым, близка и понятна каждому человеку — он не только ее поет, но и играет роль во время исполнения. Меньшая часть наших соотечественников понимает французский язык, но, тем не менее, эта песня довольно быстро вызывает восторг у слушателей во многом благодаря истории, которую он сочинил — в «Двух гитарах» мы видим очень проникновенный и очень точный взгляд Азнавура на русского эмигранта.
Трудно сказать, что меня во французском шансоне привлекает больше — музыка, поэзия или театральность исполнения. В этом жанре их невозможно разделить и рассматривать независимо друг от друга. Мне нравится выраженный характер, который складывается в том числе и благодаря самому французскому языку — одному из самых характеристичных. Эти песни очаровывают. В моем репертуаре около 6-7 песен Азнавура, я хорошо читаю по-французски и потому понимаю, о чем я пою. Лирический герой этих песен пленяет. Хотя, думаю, он может очаровывать даже не будучи понятным — этим я объясняю огромную популярность французских песен в советское время.
Для меня самое ценное во французском шансоне — это особая романтическая правда, в которой, однако, нисколько нет слащавости. Это песни о любви простых людей, для которых в разных жизненных обстоятельствах именно любовь становится главной идеей существования. Эта идея прекрасно выражена в шансоне как поэтически, так и музыкально.
Владимир Наумов, кинорежиссер:
Песня «Une Vie d’Amour» была написана специально для фильма «Тегеран-43». Это было совместное производство — СССР-Франция-Швейцария. После того, как мы отсняли парижскую часть фильма, побродили там по улицам, прониклись этим духом, мы решили, что песню должен спеть Шарль Азнавур. Мы попросили наших продюсеров обратиться к Азнавуру. Он согласился. Текст песни был предметом долгих переговоров. Мы хотели, чтобы текст песни написал он сам, а музыку — брат его жены Жорж Гарваренц.
Мы работали над песней «Une Vie d’Amour» и во Франции, и в СССР. Сначала это была чисто любовная песня, которая должна была углубить линию взаимоотношений героев Игоря Костолевского и Натальи Белохвостиковой. В процессе работы мы начали понимать, что песня перерастает этот объем, что она касается такой серьезной вещи, как война. Ведь суть картины в том, что война не дает людям соединиться. Это, кстати, очень актуально сейчас. На экране идут документальные кадры Перл-Харбора — бой, смерть... а песня как бы сопротивляется.
Помню, как наш продюсер пригласил нас на репетицию концерта, который Шарль Азнавур давал в Париже. Это было уже после того, как фильм был сделан. Вообще, говорят, что Азнавур не любит, когда посторонние приходят на репетиции. Для нас он сделал исключение. Мы сидели вместе со звукооператором. А в студии были Шарль Азнаур и Мирей Матье. Это было очень интересно. Они останавливались, обменивались репликами. Я не знаю французского языка, не знаю, о чем они говорили. Но ощущение было незабываемое.
Поздравляю выдающегося певца с 90-летием. Мне кажется, Азнавур должен жить очень долго. У него для этого нет никаких препятствий. Существует он, существует музыкальный инструмент и бумага, на которой он пишет, а главное — талант. Все, что нужно.
Читайте также: