Нигина Сайфуллаева: Предназначение порнографии я понимаю, а эротика — это неинтересно
СНе будем делать вид для интервью, что мы не знакомы, ладно?
Конечно.
СПервый раз я смотрел фильм на эмоциональном уровне: с одной стороны, у меня тоже все сложно с отцом, с другой стороны, у меня самого есть дочка, с мамой которой я вместе не живу, но максимально пытаюсь сделать так, чтобы у нас с дочкой не вышло так, как у твоего героя. Во второй раз я смотрел фильм более отстраненно и понял, что дело даже не в близости затронутой темы, а в отсутствии дистанции между тобой (автором) и материалом. До этого в нашем кино я такого не помню. Да, была некая «новая волна» в нулевые, которая тоже пыталась про время и про людей что-то сказать, но такого контакта с происходящим на экране у меня лично не возникало.
Могу сказать, что между мной и материалом дистанции точно нет, ты прав. Но я могу здесь говорить только за себя. При этом мне нравится кино и Хлебникова, и Попогребского, они мне кажутся очень крутыми, но это не то кино, которое разрывает мое сердце — я бы так выразилась. А я как зритель люблю испытывать именно такие эмоции.
ССколько тебя в этом фильме? Я знаю, что у тебя дружная семья и хорошие отношения с отцом. То есть это не автобиографическая история.
Морально мы все сплочены, но я живу здесь, а папа — в Таджикистане. Поскольку в переходном возрасте его физически не было, меня это страшно волновало, я размышляла об этом бесконечно. И все желания, будь то при гаснущей звезде или задувании свечек на торте, были всегда о том, как здорово было бы это изменить. В какой-то момент я поняла, что этого уже не случится. И это тоже был этап взросления для меня. Потом я накопила денег и сама, без родственников, поехала к нему в гости и заново его для себя открыла. Хотя у нас не было периода, чтобы мы вообще не общались — мы созванивались, иногда виделись, когда он прилетал.
СПочему так вообще вышло?
Родители не разводились, у них была любовь, но в Душанбе началась война, мама в 1991 году испугалась и решила уехать в Россию, а отец, как старший сын, не смог по таджикским традициям оставить там свою маму и остался. Моя мама приняла решение уезжать, отец не смог ей сказать «нет». Поэтому я росла в ощущении того, что нас разлучила исключительно война. Внешние обстоятельства. Поэтому, наверное, я всегда была уверена, что скоро-скоро мы воссоединимся, но когда этого не произошло, был, конечно, психологический удар. Но потом я смирилась и стала совершенно отвязно взрослеть — как героиня Саши Бортич. Эмоционально этот фильм мне очень близок — моей личности. Но саму историю мы выдумали, естественно. Придумали, например, линию с подменой девочек, и повысить психологический накал стало легче и острее. Сложность характера Саши в том, что она уже во взрослом возрасте переживает детский опыт олицетворения отца с мужчиной, когда дочка видит в отце и мужчину, и своего родителя. Мне кажется, этот опыт необходим, чтобы перейти на следующий этап взросления, женственности, жизни в гармонии с собой. То есть все вместе для меня это достаточно личное высказывание.
СНо, несмотря на все вышеперечисленное, кино у тебя довольно светлое вышло, все эти страдания и страсти поданы через романтическую, что ли, призму. Вот ровно как твои собственные взаимоотношения с отцом, которые тоже ореолом романтическим покрыты: ты здесь, а он где-то там, где война и долг.
Сама по себе я довольно жизнерадостный человек. Поэтому делать угрюмое, тяжелое кино мне совершенно не хотелось. Романтика здесь в том, что мы находим выход из достаточно тупиковой ситуации отсутствия отца в жизни девочки. Ну, и море — это же классно. Я действовала от себя самой. Я довольно веселая, жизнелюбивая, и мне хотелось, чтобы кино было таким.
СПро эротику говорить будем?
Давай.
СТы мне как-то говорила, что она тебе как отдельный жанр не нравится. А в фильме она у тебя присутствует в большом количестве — явно и неявно.
Как отдельный жанр эротика мне кажется бессмысленной. Я не понимаю ее предназначения. При этом предназначение порнографии я понимаю, а эротика — это неинтересно. Красивое ради красивого — такое я вообще ненавижу. Позерство. Здесь, видимо, опять проявляется моя страстная любовь к реальности, точному воспроизведению жизни и драматургии. В порнографии очень понятная драматургия, а в эротике — непонятная, черт-те что. Но эротический элемент в кино, когда это в рамках истории, когда подкреплено мотивом героя, меня, конечно, будоражит. В тинейджерстве этот эротический элемент очень ярко переживается. Все подростки думают про секс, так или иначе его реализуют, пробуют, страстно желают. Поэтому без этой составляющей делать такое кино, как мое, было бы просто нечестно.
СМожешь назвать какие-то примеры из кино, которые тебя в этом смысле вдохновляют?
Когда я была еще мелкая, мне очень нравилась современная версия «Опасных связей» — «Жестокие игры». Мне казалось очень прикольным, когда герой писал алфавит языком. Очень смешно, но при этом эротично. Еще у меня из совсем раннего детства есть воспоминание на всю жизнь. В возрасте шести лет я увидела через щелочку в двери кадр с маслом из «Последнего танго в Париже». Что произошло, я не поняла, но впечатление на меня это произвело сильное. Название фильма я не знала, на поверхность это никуда не выходило, но я всю жизнь это помнила. Когда я училась на Высших курсах сценаристов и режиссеров, нам это кино показали, я его смотрела, не узнавала, а потом, когда началась та сцена, я узнала этот пол в ванной, и у меня в голове сложился пазл. И вот когда произошло это узнавание, я совершенно обалдела. Другой такой опыт — с дикой эротической комедией «Горячая жевательная резинка». «Голубая лагуна» еще. Я в подростковом возрасте напоминала Сашу из фильма, поэтому меня страшно все это интересовало. Вообще, я не так много смотрела фильмов, сколько бы стоило посмотреть. Мало опираюсь на опыт предшественников.
СДавай про самих актрис поговорим. Они обе, и Марина Васильева, и Саша Бортич, чудесные, и я, поскольку их тоже немного знаю, понимаю, что играют они, конечно, самих себя.
Было бы непрагматично так не сделать — брать молодых девушек и заставлять их играть кого-то совсем другого. Зачем это нужно? Даже со взрослыми актерами так происходит — для большего погружения в роль. Особенно это касается молодых актеров, кто еще не имеет опыта. Константин Лавроненко (исполнитель роли отца. — Прим. ред.), я понимаю, может сыграть кого угодно. Просто за счет своего гигантского опыта, которого нет у девочек. На кастинге я с каждой из девчонок очень подробно говорила про их семью, и честно скажу, что девочки, у которых проблем в семье нет, которые говорили, что родители живут вместе 18 лет, у них есть собака и все очень дружны, мне были не очень интересны. Но из 100 девушек у 97 были проблемы, поэтому получился такой очень интересный психологический кабинет. Для этой роли было необходимо внутреннее ранение, оно должно быть и его должно быть видно. Мне очень интересно и важно было со всеми ними поговорить об их проблемах, в этих интервью все эти девушки мне очень многое дали для понимания истории.
СНесмотря на актерский потенциал, Лавроненко у тебя при этом тоже играет, в общем-то, знакомую для себя роль. Тебя это не смущало при выборе?
Конечно, я это понимала, но старалась об этом не думать. Да, «Возвращение» (дебютный фильм Андрея Звягинцева с Константином Лавроненко в роли отца. — Прим. ред.), скажем так, его визитная карточка, его все знают по этому фильму. Но у нас уже был выписан папа в сценарии, и это помогало абстрагироваться. Кто-то говорит, что у нас он совсем другой, а кто-то, наоборот, что у нас он в своем амплуа. Мне интересен человек таким, какой он есть, по крайней мере пока, в конкретных фильмах, не знаю, как дальше будет. Чтобы актеры чувствовали себя в своих ролях естественно, именно в этом, на мой взгляд, ключ к честности. Но это случайность. Я смотрела «Возвращение», но довольно давно. А когда мы писали сценарий «Как меня зовут», то видели в главной роли другого актера и никаких ассоциаций не возникало. Когда же появился Константин, с этой связью ничего нельзя было поделать.
ССидней Люмет в своей книге «Как делать кино» говорит, что возможность снять тот или иной фильм — уже сама по себе повод, ничего больше не надо. Но с дебютом — отдельная история. Другого первого фильма не снимешь. В твоем случае это могла быть какая-то другая история?
Это единственная тема, которая меня так сильно волновала. Есть еще одна, но для дебютного фильма она не подходила. Она ко мне позже пришла, как следствие, поэтому я позже планирую к ней вернуться. Ноги у второй идеи растут примерно оттуда же, но тема другая. Ситуации, чтобы я не знала, о чем снимать, у меня пока не было. И в случае с «Как меня зовут» конкретно этот сюжет просился. В идеале и дальше хотелось бы снимать только то, что крепко волнует.С