Вадим Рутковский: Телевидение — это зараза: фестиваль «Движение» подвел парадоксальные итоги
Никто, даже автор синефильской библии Андре Базен, не знает, что такое кино. Раньше все было просто, и когда в спорах с другом-синефагом Александровским я возмущенно пыхтел: «Это вообще не кино», Лёня резонно возражал: «Почему же? Снято на пленку — значит, кино». Сегодня такой довод уже не сработает — на пленку снимают единицы, и даже старое кино перебирается в цифровое измерение (год назад даже Каннский фестиваль, на котором отдельная секция посвящена классике, с сомнительным вызовом заявил, что в программе нет ни одной картины на пленке, и нынешняя ретроспектива «Движения», посвященная 100-летию студии им. Горького, состояла из цифровых реставрированных версий «Окраины», «Комиссара» и «Детства Горького»); кино то давно кончилось. «Движение» с самого первого выпуска, включив в конкурс фрагмент сериала «Салам, Москва», стало размывать грани между форматами; доигралось — на фестивале №3 победили «Красные браслеты», российская адаптация популярного каталонского сериала о подростках в больнице — неунывающих, несмотря на тяжелые заболевания; сериала, при всей тяжести фактуры, предельно позитивного, оттого и пережившего американский ремейк. В Омске показали первую и вторую серии, я видел только первую (но планирую, когда фильм выйдет в эфир, досмотреть до конца), и, по-моему, этот полноценный теледебют Наталии Мещаниновой (прежде она работала вторым режиссером на «Школе») похож на кино. На научно-фантастическое, разыгранное в ослепительных интерьерах, своего рода больничный cover «Отроков во Вселенной». Мещанинова, возможно, самый бескомпромиссный наш режиссер: автор разноплановых и остроумных документальных фильмов, выстроенных, при всей импровизационной форме, драматургически четко («Гербарий», «Охота за ворота», «Благие намерения», «Псевдёж и симулякры», год назад представила в Роттердаме игровой дебют «Комбинат Надежда», который до родных экранов так и не добрался, потому что Наталия отказалась переозвучивать «нецензурную» фонограмму. «Красные браслеты», написанные Мещаниновой, как и «Комбинат», в соавторстве с Любовью Мульменко (и с Ириной Качаловой), выглядят неожиданным шагом на территорию мейнстрима; но игра в пригламуренный мейнстрим здесь так отчаянна, что уже походит на эксперимент. «Наша больница похожа на дом отдыха на берегу моря или на большущий синий корабль, правда ведь?» — комментирует вид приморской лечебницы-колосса закадровый мальчишеский голос. Герой лежит в коме, но видит, слышит и понимает побольше остальных (я так понимаю, это русский собрат каталонского Рока, обладавшего способностью к телепатическому общению с соседом по палате). Другой парень, переживший ампутацию, дает урок товарищу по болезни — перед операцией надо устроить «вечеринку ноги», попрощаться с приговоренным к уничтожению органом, чтобы потом фантомные боли не мучили. Все по лекалам сериала-оригинала, но довольно убедительно — для фантастического, по сути, проекта о космической клинике, стерильные лабиринты которой заливает не скорбь, но свет.
Мещанинова получила приз и как лучший режиссер — и вот в этом нежелании жюри соблюсти в раздаче призов баланс видится странный вызов. Мне обидно за «Дефиле» Виталия Суслина (у нас на сайте размещен его короткий фильм «Шнырь», удостоившееся только специального упоминания «за правдивость и убедительность образов», хотя правдивость – точно не единственное достоинство этой современной пасторали на высоких берегах Центрального Черноземья, недалеко от границы с Украиной, где говорят на певучей смеси языков. Суслин — тоже о свете и радости, но без малейшей драматизации, это удивительно спокойный взгляд на мирную повседневную жизнь. В деревеньку у реки возвращается с северных заработков Вовка, сюда же вместе с дедом и подругой приезжает на каникулы городская студентка-«медичка» Маша; намек на их возможный роман — одна из линий этого чурающегося всякой суеты фильма, тончайшая ткань которого монтируется из микроисторий и взглядов.
Несправедливо обойден вниманием и «Эликсир» — opus magnum художника и видеоартиста из объединения «Вверх» Даниила Зинченко. Видимо, жюри не осмелилось углубиться в густое таежное пространство русского космоса, где бродят партизаны (в командире которых можно узнать петербургского художника Николая Копейкина), космонавты и лесной почтальон (в этой роли — один из основателей российского параллельного кино и клуба «Сине Фантом» Глеб Алейников), ученый одержим изобретением эликсира вечной жизни, а облаченные в серые протокольные костюмы государевы слуги ведут охоту на того Самого, кто может запросто обратить воду в вино — была бы вода чистой. Граница между стебом и сакральностью прозрачна, под кого стилизован текст — Андрея Платонова, официозных советских хроникеров трудовых подвигов или внесоветских «медгерменевтов» — утверждать невозможно, фильм, как говорится, спорный, но величественный, не заметить — немыслимо. Насколько это contemporary art, настолько и кино.
Назвать проект журналиста Романа Супера «На кончиках пальцев» «не кино» опасно: в момент обвинят в бесчувственности. Я рискну. Дело Супера, безусловно, благородно — благодаря его информационной поддержке, семья Нади Кузнецовой, нижегородской девушки, страдающей редким генетическим заболеванием — буллёзным эпидермолизом, смогла собрать деньги на операцию в Германии, и Надя заново обрела пальцы. Сама Надя — удивительный человек, почти недосягаемый образец того, как надо держать спину — даже если вся кожа покрыта кровототачащими язвами, как жить гордо и достойно — даже если гены внутри и среда вокруг всячески этому препятствуют. Жюри изобретательно наградило премией за женскую роль, женский образ не актрису, но вот эту настоящую Надю. Она грандиозна, и, спору нет, «На кончиках пальцев» — и общественно, и человечески важный проект, но воспринимать его как фильм у меня не получается. Потому что кино, даже если использует такой «некиногеничный» прием, как закадровый голос, оставляет место пусть не недосказанности, но хотя бы минимальной образности. Тут картинка невозможна без пояснения, и если в кадре появляется чемодан, с которым Надя и мама идут к маршрутке в аэропорт, то автор не преминет с журналистским блеском напомнить о том, сколько месяцев отделяли девушку-бабочку от стука колес чемоданчика по асфальту. В наличии и музыкальная подзвучка — нормальный телевизионный прием, давно снятый с вооружения документалистами.
Как ни парадоксально, но на кино похож победитель конкурса «Движение. Жизнь» «Дуракам здесь не место» художника-акциониста, вынужденного покинуть Россию после акции «Не верь глазам» (детали можете почерпнуть в Википедии). Герой No place for fools — некий Сергий Астахов, «православный деятель» и «патриот всея Руси, всей России, всей Российской Федерации», мастер ласковых рассказов о Путине, сперме, маме, родине, еде и Господе; да, собственно, вы сами можете все узнать от Сергия напрямую, в его видеоблоге на YouTube. Работа Мавроматти — в чистом виде found footage: монтаж видеообращений Астахова плюс эпизоды пожаров, автокатастроф и почти что snuff, снятые зеваками кадры реальных самоубийств, прокрученные наоборот — от агонии к воскрешению. Вначале я воспринимал фильм как жестокий стеб над Россией, переживающей новую изуверскую мутацию, но в определенный момент бред «православного деятеля» за кадром превращается в медиатор, проводник в те бездны (или выси, кому как больше нравится), где бог с сатаной в обнимку возлежат; и дуют с экрана такие метафизические сквознячки, что мало не кажется.
Классический нарративный, подчеркнуто литературный фильм — «Эпилог» Владимира Бека, камерная история мучительного расставания любовников — победил в конкурсе короткого метра «Начало». «Движение» благоволит Беку: год назад полнометражный конкурс выиграла его эротическая драма «Без кожи» (у нас на сайте можно посмотреть его «Первый день», и это правильно: очень молодой, очень серьезный, ищущий, эстетствующий, обладающий твердой режиссерской рукой автор. Фестивальный зал пришел в экстаз на восьмиминутном видеописьме Павла Руминова «Мы — бензоколонки» с Натальей Анисимовой в образе Вечной Женщины: умно, смешно, остросексуально, но этот фильм, официально участвующий в конкурсе, все же был справедливо воспринят как привет и урок состоявшегося мастера новичкам: Руминов, при всем опыте, не стесняется каждый раз изобретать кино заново — потому что ответом на вопрос «Что такое кино?» может быть только вечное движение.
