Манифест Гогена. Большой опрос о том, как мы изменились за четверть века

Евгений Водолазкин

Писатель

Я, пожалуй, мог бы ответить примерно так:

В библейском понимании смена поколений происходит раз в 40 лет. Всё, что случилось в мире за последнее сорокалетие, не смог бы предсказать ни один — даже самый безбашенный фантаст. Это обстоятельство лишает меня желания высказывать хоть какие-то прогнозы: всё окажется неверным. Предсказывать — дело крайне неблагодарное. Более ответственное занятие — созерцать. Созерцать — и пытаться хоть в малой степени увеличивать сумму добра.

Татьяна Соловьёва

Главный редактор «Альпина.Проза»

Избитая фраза, что все мы родом из детства, кажется самой верной. Детские впечатления остаются самыми яркими, к ним человек потом стремится всю свою жизнь, но так, как там, не будет уже никогда. В детстве мы впервые сталкиваемся с вопросом — вызревшим или навязанным — «кем ты хочешь стать, когда вырастешь?». Одна из самых больших трагедий — когда человек так и не может этого понять до конца своей жизни.

Откуда мы? Из надежд, что всё в наших руках и может быть таким, как мы когда-то придумали.

Кто мы? Люди, которые поняли, что бывают ситуации, в которых очень трудно чувствовать себя взрослым.

Куда мы идём? Вперёд, хотя видимость на этом участке дороги недостаточна.

В последнем эпизоде сериала «Остаться в живых» Джек именно этот вопрос задаёт своему отцу. «Узнаешь», — отвечает тот. И поясняет сыну, зачем с ними произошло всё то, что они пережили: «Чтобы запомнить и чтобы получилось». Пусть получится.

Никита Ефремов

Актёр

Так… Значит, откуда мы пришли? Мне кажется, для того чтобы ответить на этот вопрос, нужен кто-то, кто куда-то идёт. А мы уже здесь. Так что мы не приходили, мы просто как-то возникли. Или поменялся наш мозг, что мы начали себя осознавать как кто-то, кто откуда-то пришёл. Не знаю.

Кто мы? Мы — одна из разновидностей жизни на этой прекрасной планете — человеки.

А куда мы идём? Каждый идёт, куда он хочет. В любом случае, единственное, что нас точно объединяет — это смерть. Так что в каком-то смысле мы все идём к ней. А что уж мы по пути сделаем — зависит от каждого из нас.

Денис Драгунский

Писатель

Мой год был успешен и печален одновременно. Я начал, закончил и издал новую книгу, второй том своего автобиоромана под названием «Жизнь Дениса Кораблёва. Филфак и вокруг». Понял, как и о чём писать третий том, и это меня очень радует. Но в этом году я потерял близкого и дорогого человека, моего зятя, художника и дизайнера Георгия Зыкова, и это очень тяжело. Ещё — мне исполнилось 75 лет, не знаю, радоваться (что дожил) или тосковать (что такой старый).

Для меня это была очень важная четвертинка века. Я начал новый жизненный проект. Из политического аналитика и журналиста стал профессиональным писателем. Первая книга опубликована в 2009-м, самая новая — в 2025, итого 27 штук. И в этом же 2009-м году я женился на своей прекрасной Оле, и сейчас счастлив, как будто мне не 75, а 25 лет.

На последний вопрос: «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идём?» я могу ответить цитатой из песенки Новеллы Матвеевой:«Мы пришли издалека, мы уходим далеко!»

Мы — путешественники по истории, по своей жизни и по вечности. А сейчас у нас короткий привал на этом долгом пути — «угли звонкие раздуем, как-нибудь переночуем…»

Елена Шубина

Издатель

Я отвечу стихами Михаила Кузмина.

(Михаил Кузмин. 8 декабря 1920)

Владимир Канухин

Актёр

Откуда мы пришли? Я думаю, что мы все сотканы из нитей жизни наших предков. То есть каждый человек несёт какой-то особенный код, какую-то память, какие-то впечатления и установки от своих предков — это и делает нас уникальными. Чем больше родственников, чем богаче история рода, тем интереснее и глубже человек. Думаю, не просто так говорят, когда видят какого-то человека, что у него будто «старая душа». Как будто он несёт за собой и память о предках, и память о себе в прошлых воплощениях. Пускай даже это понимание где-то глубоко в подсознании, но думаю, что это влияет на становление личности в любом случае.

Куда мы идём? Мы идём в будущее. Мне кажется, что уже сейчас, помимо вот этих нитей от предков (естественных, биологических и поведенческих особенностей, которые мы несём в будущее), в нашу жизнь потихоньку будут вплетаться и искусственные нити, так как многие вещи уже автоматизируются, переходят в электронный формат, и рядом с нами уже бок о бок существует искусственный интеллект, который точно оставит след — если не в наших жизнях, то в жизнях наших потомков точно. Думаю, нас ждёт что-то похожее на киберпанк.

Алёна Ахмадуллина

Модельер

2025-й был годом тихой, упрямой работы — как когда в мастерской ночью досматриваешь шов и понимаешь, что самое важное держится не на эффекте, а на точности. Этот год я прожила как практику возвращения к главному: к тому, что имеет вес, что можно потрогать руками, что требует времени. Он был про дисциплину, про ответственность за людей рядом, про необходимость сохранять ясность в мире, который специально устроен так, чтобы мы всё время отвлекались.

Если оглянуться на четверть века, то ощущение двойное: мы будто прожили несколько эпох подряд, не успевая «переварить» ни одну. Начало 2000-х обещало, что всё будет линейно: учись, работай, расширяй горизонты — и мир откроется. Потом стало ясно, что мир не «открывается», он всё время пересобирается: меняются правила, смысловые валюты, языки. Мы переходили из аналоговой реальности в цифровую, а потом — в реальность, где цифровое стало не инструментом, а средой. Мы привыкли жить на скорости, но расплачиваться за скорость вниманием. Мы стали богаче информацией — и беднее тишиной.

И всё же за эти 25 лет проступило что-то очень важное: ценность подлинности. Когда всё можно скопировать, именно оригинал начинает светиться. Когда картинка становится дешевле — дороже становится ремесло. Когда смыслов слишком много — нужны опоры: культура, память, язык, тело, дом, забота. В этом смысле четверть века оказалась не о будущем как «новом», а о будущем как «настоящем» — о возвращении к тому, что не устаревает.

«Откуда мы пришли?»

Мы пришли из надежды на простые ответы — и из разочарования в них. Из детства, где было больше физического мира: книги, дворы, ткани, запахи, длительные разговоры. Мы пришли из времени, когда авторитеты казались монументальными, а теперь — когда любая монументальность трещит от одного поста в ленте.

«Кто мы?»

Мы — поколение перехода. Мы ещё помним мир без тотальной прозрачности — и уже живём в мире, где всё фиксируется. Мы одновременно очень сильные и очень уязвимые: умеем выдерживать перегрузки, но порой не умеем отдыхать. Мы — люди, которые вынуждены учиться внутренней свободе не как красивому слову, а как навыку: выбирать своё, не растворяться, не предавать себя ради темпа, не отдавать жизнь в аренду чужим ожиданиям.

«Куда мы идём?»

Кажется, мы идём туда, где снова придётся различать настоящее и имитацию. Где роскошь будет означать не «дорого», а «сделано с любовью и смыслом». Где главное конкурентное преимущество — не скорость, а глубина. Где человеку снова станет важно не только «как выглядит», но и «что держит». И ещё — туда, где мы будем возвращать себе право на цельность: в работе, в семье, в культуре, в собственном теле.

Если говорить совсем просто: 2025-й научил меня беречь живое. Не изображение жизни, не её упаковку, а саму ткань — то, что держит день к дню. И если первая четверть века была временем ускорения, то следующая, мне кажется, будет временем взросления: умения выбирать, умения отказываться, умения оставаться собой. И, возможно, умения снова мечтать — но не наивно, а точно.

Никита Калмыков

Модельер ODOR

Этот год был одним из самых тяжёлых в моей жизни, но меня спасло то, чем я занимаюсь: я сделал много проектов, коллекций и новогодний дроп. Дроп выпущен буквально вопреки обстоятельствам. Вообще, именно в этом году были как будто самые искренние коллекции, самые короткие и насыщенные путешествия и важные встречи.

Про 25 лет века: хочется подушнить и напомнить, что четверть века заканчивается всё-таки в 2026 году. Но скажу, что эти 25 лет, с двухтысячного — бóльшая часть моей жизни, и всё лучшее произошло у меня именно за это время. Безумное количество приключений, изучение себя и мира. Насыщенность уровня «винтажное вино».

Каждый человек живёт для себя, и всё, что с ним происходит — это только для удовольствия и комфорта в моменте. Не существует финальной цели и следа в мире. Это всё чушь. Даже великие художники творили только для того, чтобы не умереть с голоду в подворотне.

Тина Стойилкович

Актриса

Мы пришли откуда-то со страшной, суровой и строгой планеты, в желании найти свет, мир, гармонию и свободу. Но мы про своё человеческое тёмное прошлое знаем лишь по рассказам. Мы пришли не одни, в этом смысле нам очень повезло, потому что нас за руку держали крепко и привели нас в эту новую жизнь, на новую планету. Но мы, человечество, не ценим эту жизнь, мы не знали правил и, скажем, мы потерялись. Каждый захотел улучшить мир по-своему — и мы не смогли договориться. Мы не знаем, что делать, от этого мы часто ничего не делаем, но мы очень хотим, чтобы было больше света, добра и любви вокруг. Мы очень нуждаемся в заботе. Мы будем двигаться, мы быстро учимся. Космос нас заставит это сделать, и мы в итоге будем счастливы.

Сергей Попов

Искусствовед, галерист Pop//off//art

Хорошо, что есть возможность подбить промежуточные итоги — а четверть века — это, безусловно, значимый промежуток. В 2000 году мне исполнилось 24 года, я смотрел вперёд с оптимизмом. Весь мир ждал технологического коллапса, связанного с переменой тысячелетия — и не дождался. Я был музейным искусствоведом, работал в Третьяковской галерее и думал, в частности, о том, как несправедлива ситуация в отношении важнейших наших современных художников — никто из них не был известен тогда в России, даже Эрик Булатов. Хотя уже действовала постоянная экспозиция искусства XX века на Крымском Валу — как раз недавно объявили, что её планируют на будущий год закрыть. Я искал, как это грустное положение изменить, и вскоре открыл свою галерею.

Мы взрослели вместе с веком. Мы могли бы менять его к лучшему куда интенсивнее, однако противодействовать обстоятельствам оказалось очень сложно. Все эти годы вспоминаются как бесконечная череда кризисов, в которых ты вынужден спасаться сам и спасать других. Но фасад при этом — результат твоей работы, где всё выглядит безупречным и соответствует высочайшим международным стандартам. С объективной точки зрения мы, тем не менее, остаёмся на обочине мировых процессов, хотя должны были стать одним из их центров. Так закалялась культура эту четверть века, за которую все мы так много успели сделать, но гораздо больше упустили.

Но мир тоже невероятно менялся. Сейчас мы стоим на пороге технологической революции — не только в сфере AI, но и квантовых компьютеров и лазеров, биотехнологий. И вместе с тем мы находимся в начале глобальной климатической катастрофы, признаки которой уже ощутимы по всему миру. Мы бессильны что-либо менять и в первом, и во втором — только ощущать, как нас, подобно беньяминовскому ангелу, сносит «ветром истории». За эти годы мы узнали многое по-настоящему новое и значимое о человеке и о социуме, о живой природе и холодном космосе. Повсеместное распространение интернета и чтение правильных книг по любым вопросам сделали нас умнее, наши реакции — быстрее и точнее. Но эти же технологии становятся и инструментами отупления, контроля и принуждения. Отчётливо видно, как в мире сталкиваются противоположные настроения и порядки — вооружённые конфликты являются их предельными выражениями. Хочется, чтобы в последующие годы человечество одумалось перед лицом глобальной природной угрозы, противостоять которой мы сможем только всеобщими усилиями.

Ася Володина

Писатель

Мы пришли из потёмкинской деревни, иллюзии благополучия, которая рассеялась, когда поднялся ветер и унесло фасады.

Мы были туристами, для которых выставили тантамарески на сезон, а теперь стали местными жителями.

Мы идём в то, что было за фасадом, — в неприглядную честность с самими собой.

Софья Лебедева

Актриса

Мы пришли из веков, где каждый камень помнит шаги ищущих, и мы — те, кто несёт в себе этот древний зов, но смотрит в экран, отражающий звёзды. Мы идём не в новую эру, а вглубь самих себя, неся с собой весь груз и свет прожитого, чтобы в конечном счёте не найти ответ, а наконец перестать бояться вопроса: «Что есть мы?»

Валерия Гай Германика

Режиссёр

Мы — люди, которые слишком хорошо помнят боль и слишком плохо умеют с ней обращаться. Мы идём по пути, где прошлое не отпускает, а будущее не гарантировано. И каждый день превращается в поле боя между страхом и надеждой.

Откуда мы.

Из страны, где любовь всегда была смешана с выживанием. Где талант соседствует с разорением, щедрость — с жестокостью, а вера — с отчаянием. Мы выросли внутри парадокса, где сердце хочет света, а реальность учит жить в темноте.

Кто мы.

Мы — народ хронической тревоги. Народ глубоких чувств и выжженных нервов. Мы всё понимаем слишком остро, слишком близко к коже. Мы умеем смеяться над пропастью, но не умеем строить мосты. Мы ищем правду, но боимся её последствий.

Куда идём.

В ту точку, где уже нельзя будет притворяться. Где каждому придётся встретиться с собой. Там не будет пафоса, лозунгов, великих слов. Будет тишина. И в этой тишине станет ясно: либо мы учимся беречь человеческую жизнь, либо теряем остатки души.

И всё-таки.

У этой земли неисчерпаемый запас света. Он живёт в людях, которые не предают. В матерях. В детях. В тех, кто помогает просто так. В врачах, учителях, художниках. В тех, кто держит мир на локтях, пока вокруг рушится ложная величина.

Мы идём через ночь.

И каждый из нас выбирает — станет ли он ещё одним источником тьмы или маленьким огнём.

Другого пути нет.

Подготовила Мария Маханова

Фото героев: из личного архива, архивы пресс-служб, Александр Калинин, Полина и София Набока, Лена Грачёва, Дарья Лузгина, Мария Хавторина, Дарья Ратушина, Алексей Белкин / NEWS.ru / ТАСС