Сто лет назад в Таксимо было три избы, в которых жили семь человек. Теперь в поселке, пик роста которого пришелся на бамовские годы, жителей больше в тысячу раз.

Высокий дом — четыре этажа. Большой — на восемь квартир. Огороды выходят прямо на центральную улицу. За 20 минут, что я хожу по ней, мимо проезжают 10 машин.

Ветеран БАМа Вячеслав Суманов родился на острове Ольхон посреди Байкала, выучился на инженера-механика в Улан-Удэ и, отработав четыре года по распределению в Тыве, вернулся в родную Бурятию.

«Уже и направление на работу получил, и тут друга встретил. В 80-м году это было. Он говорит: "Давай на БАМ". А я говорю: "Что такое БАМ-то?" Казалось, это где-то на краю земли.

Ну, в общем, уговорили. Жена тоже сомневалась, но и ее уговорили.

Прошли собеседование в обкоме комсомола — как раньше всегда было. Морально устойчив ли, идеологически подкован ли, заветы Владимира Ильича Ленина знает ли, выполняет ли. Но прямо так не спрашивали, а больше про то, где работал, как работал.

14 августа наш отряд "Комсомолец Бурятии" на двух самолетах вылетел с Улан-Удэ до Нижнеангарска, а оттуда на вертолетах в Таксимо. Около ста человек нас было. Большой десант.

Устроились в палаточном городке: шесть армейских палаток на 20 человек каждая. С печками, с нарами — романтика в лесу!

Все молодые: мне 25, а были и моложе — по 18, по 20 лет ребята. В отделе кадров спрашивали, что умеешь, распределяли по бригадам. Что мы только ни делали! Впервые столкнулись с этим, но всему научились: и бетонные работы, и земляные, и монтаж панелей.

Палатки — это была эпопея. Нам обещали переселить до морозов — не получилось. А в 80-м году были большие морозы: в ноябре уже 40, а снега нет. Держали круглосуточных дежурных, чтобы печки в палатках не гасли. Но ничего, нормально. Волосы, правда, примерзали к подушке, но только у тех, кто с краю палатки спал.

Некоторые не выдерживали и уезжали.

Переселили в щитовухи только перед новым годом. В первую очередь девчат. Семейные жили раздельно, встречались на нейтральной земле. Год мы с женой точно так прожили. А потом бригада помогла мне построить бало́к (утепленный сарай. — Прим. авт.). Переехали в него.

С каждым годом бытовые условия становились лучше. На БАМе грамотные, очень толковые люди руководили. И, несмотря на сложные условия, построили дорогу быстро. Умели концентрировать силы и технику там, где это было нужно.

О невзгодах мы не задумывались. Партия сказала: надо, комсомол ответил: есть.

В 83-м году родился первый сын, в 85-м второй, в 87-м — дочь. Все таксимовские. Когда родился первенец, ближайший роддом был в Северомуйске (108 километров от Таксимо. — Прим. авт.). Там стояли тоннельщики — вот такие ребята! Там вообще центр жизни был.

У моей начались схватки. Скорой помощи нету. Бегу к начальнику СМП (строительно-монтажного поезда. — Прим. авт.) — так и так. Выделили КамАЗ и медсестру. 30 километров проехали — КамАЗ сломался. На случайной попутке вернулись в Таксимо. Я был дома. Опять побежал к начальнику СМП. Он дал свой уазик, отвезли на нем в Северомуйск. Там и родился сын. Да много таких случаев было!»

Николай Добханов, по первой профессии штурман корабля, а по второй, уже бамовской, — проходчик, был в числе первых строителей самого сложного сооружения магистрали. Северомуйский тоннель, по совместительству еще и самый длинный железнодорожный тоннель России, врезается в горный хребет неподалеку от Таксимо на 15 с лишним километров.

«Все началось с тоннельного отряда номер 11. Он был образован на базе харьковского "Метростроя" 4 февраля 1974 года. Еще до того как БАМ объявили всесоюзной комсомольской стройкой, отряд отправили в Бурятию прокладывать тоннель через Северомуйский хребет.

Потом уже пришли другие. Всего здесь работало пять отрядов — огромная численность. Самым большим был 11-й отряд: 1256 человек. В 82 году, в мае месяце, мы сделали рекорд: пробили 170 с половиной метров тоннеля.

Проходчик — это человек, который должен уметь все. Бурить, взрывать, ездить на МАЗе, на электровозе. Если порода хорошая, можно пройти 5–6 метров за сутки. А если плохая, то двигаешься по 30–40 сантиметров. Все зависит от ее величества породы. Мы построили участок 3 километра 400 метров и два обходных тоннеля: один 700 метров, другой — 1400 метров».

Северомуйский тоннель строили с перерывами 26 лет. В перестройку, когда строительство замерло, 11-й тоннельный отряд ездил в Москву строить станцию метро «Петровско-Разумовская».

Некоторые тоннельщики после этого там и остались. Добханов вернулся в Таксимо: «Отнеслись к нам в Москве очень хорошо, но надо было сдавать Северомуйский тоннель. Тоннель очень сложный по геологическим условиям: вот идешь, идешь — скала вроде бы чистая, взрываешь ее да взрываешь. А потом раз — и обвал. Порода летит!

Семь или восемь стран поставляли сюда горнопроходческое оборудование. Тоннель был полигоном для испытания техники со всего мира. Нельзя говорить, что мы тогда были закрытыми: к нам спокойно приезжали и американцы, и японцы, и европейцы».

Земли вокруг реки Витим в Восточной Сибири стали очагом золотой лихорадки еще в XIX веке: здесь появились первые сибирские золотопромышленники. Добывают золото и сейчас: артель старателей «Западная» работает в Таксимо почти 30 лет.

«Золотая лихорадка продолжается: цена на золото неизменно растет, Центральный банк наращивает золотой запас. Если удастся уронить доллар, то чем рассчитываться?» — рассуждает заместитель главного инженера Валерий Яковлев.

Чтобы рудник приносил прибыль, содержание золота на тонну руды должно быть семь граммов или больше. Предприятие, которое добывает 500 килограммов металла в год, считается крепким. «Западная», преимущественно силами вахтовиков, добывает от тонны золота в год.

Обогащенное золото переплавляют в слитки Доре, которые отправляют на аффинажные заводы для очистки от примесей. А дальше оно может пойти и в Центральный банк, и на ювелирный завод, и на строительство космических ракет.

«В Кедровке не было ничего, когда мы туда пришли. Возводить полноценную инфраструктуру в таком месте невыгодно, тем более что неизвестно, какие там запасы, — говорит Яковлев. — Но поселок вахтовиков мы благоустроили, там есть спутниковая связь, телевидение, интернет и спортзал. Даже часовня».

Вахтовиков привлекают потому, что среди местного населения не хватает специалистов. За деньгами в Таксимо едут со всей страны и даже из СНГ. Самые высокие зарплаты у тех, кто работает под землей. «У них самые трудные и опасные условия, — объясняет Яковлев. — Потолка зарплаты нет, все зависит от выработки. Передовики могут и по 250 тысяч рублей в месяц получать».

«А ведь раньше, до девяностых, на приисках и горно-обогатительных комбинатах люди жили постоянно и вместе с семьями. Там были детские садики, почты, больницы, школы», — вспоминает Яковлев.

Все, что нужно знать о дорогах вокруг Таксимо: они привлекают туристов-экстремалов со всего мира.

Все, что нужно знать о мосте через реку Витим: его называют самым опасным автомобильным мостом в мире. На этом видео, не нуждающемся в переводе, есть и турист-экстремал, и мост:

Чтобы жить в Таксимо, хорошо бы обзавестись полноприводным внедорожником. На легковой машине от поселка далеко не уедешь, но и внедорожники часто ломаются.

«Эта машина ремонтируется с помощью молотка и русского мата. Причем больше русского мата, чем молотка», — объясняет таксимовец Сергей Анашкин, владелец уазика.