Как фестиваль «Аланика» соединяет современное искусство с традициями Северного Кавказа
Ежедневно в течение недели в музеях пяти республик Кавказа открывались проекты художников-участников фестиваля современного искусства «Аланика» — всего таких проектов было десять. Каждый проект стал итогом полугодовых исследований, сложной подготовки и работы резидентских программ, собравших художников из разных регионов. Конкурсный отбор участников проводился экспертным советом во главе с директором филиала Галиной Тебиевой и куратором фестиваля Александром Дашевским.
Фестиваль объединил Дагестан, Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию, Северную Осетию и Чечню, а среди участников были художники из самых разных городов — буквально от Калининграда до Владивостока. «Аланика», проходящая уже 17-й год подряд, превратилась в важную площадку для профессионального обмена и культурного диалога на фоне кавказских горных пейзажей. Жители регионов и туристы открыли для себя местные музеи, с которыми работали художники.
Также в подготовке проектов участвовали местные жители. Например, «Люльку» Екатерины Корепановой, созданную для музея Марко Вовчок, украсили вышивкой мастерицы Нальчика, а инсталляцию Эдуарда Кубенского, символизирующую райское дерево “Джаннат”, помогали устанавливать мастера Теберды.
Для того чтобы воспринимать современное искусство, вроде бы нужна насмотренность. Одно дело — мишки в лесу или бурлаки, которые баржу на Волге тянут, — это всем понятно. А современное искусство — оно больше для мегаполисов, где много музеев, где люди часто путешествуют и готовы воспринимать нестандартные формы. Вы, как человек, который проводит фестивали современного искусства на Кавказе, считаете такой подход стереотипным, или проблема с отсутствием этой самой насмотренности все-таки существует?
Существует, конечно. И накладывается дополнительная: Кавказ, как ты понимаешь, — территория сложная. Разные национальности, консервативный менталитет. Кавказский человек очень осторожен в отношении того, что, как ему кажется, может нанести ущерб духовности, культуре, традициям и так далее. Мы это все понимали 17 лет назад, когда зарождалась «Аланика», понимаем и сейчас. Поэтому изначально старались говорить с публикой на языке корректном. В то же время не заигрывать с ней.
Вы работаете с современным искусством в сложном регионе, не всегда расположенном к новшествам. Какие возникают проблемы?
Понимаешь, в чем беда? Я сейчас не знаю, стоит это говорить, но попробую сформулировать максимально деликатно. Современное искусство — это язык, который понятен молодежи. И с ней надо говорить именно на этом языке. Надо давать им понять, что это язык, на котором они смогут общаться со всем окружающим миром. И говорить с ними на этом языке на важные для общества темы, потому что в противном случае с ними будут на нем говорить другие люди и на другие темы.
Современное искусство — это некий балансир в руках кавказского общества, который не дает сорваться в удушающий тотальный традиционализм. И голос отдельных людей, подчас малообразованных, не будет столь громким. А сегодня эти люди пытаются взять на себя роль тех, кто может диктовать образы и смыслы культуры. А это очень нездоровый процесс.
Звучит как миссия.
Это больше мое личное отношение. Хотя и миссию филиала мы определили созвучную: укоренение современного искусства в традиционной среде Северного Кавказа. Языком современного искусства можно говорить в том числе о традиции, не нарушая ничьих пристрастий.
Как вы сами относитесь к традициям?
С величайшим уважением. Плохо, когда это принимает радикальные формы. А традиция народная — это прекрасно. Мы же делаем проекты, связанные именно с традиционной культурой.
А правда, что Владимир Потанин дал в свое время деньги на проект, связанный с осетинскими свадьбами? Звучит сюрреалистично, но я слышал про это.
Мы получили грант от фонда Потанина на такой проект, да. Мы вообще часто подаем заявки на гранты, без них сложно представить работу культурного центра.
А что это за проект?
Он был основан на рисунках Махарбека Туганова (осетинский художник, ученик Ильи Репина, Антона Ашбе — Прим. ред.). У него есть свадебный цикл, зарисовки на этнографическую тему — и мы эти рисунки анимировали. Сделали фильм, в котором эти рисунки оживают и параллельно рассказали об истинных смыслах свадебного обряда осетин.
Проект назывался забавно — «З.А.Г.С. — Зарисовки. Анимация. Горцы. Свадьба». Можно сказать, он был первым опытом интеграции современного искусства в традиционную среду Северного Кавказа. Целью команды было продемонстрировать, как в пространстве традиционного музея наследие может быть актуализировано средствами современного искусства. Сейчас этим занимается фестиваль «Аланика».
С чего начиналась «Аланика»?
С пленэра в 2007 году. Правительство республики в то время возглавлял Николай Хлынцов, это была его инициатива. То есть сначала самые разные художники просто собирались раз в год на пленэре, писали картины, весело проводили время и разъезжались.
В основном художники были из Осетии и соседних республик, позже стали подтягиваться другие регионы, столицы. Потом я пригласила поучаствовать в «Аланике» своего английского друга Пола Критчли. Кстати, он сейчас организует ежегодный фестиваль искусств в Фариндоле в Италии, и мы приобрели, в некотором смысле, международный размах.
А откуда у вас английский друг?
Результат первых выездов на международные ярмарки моей галереи, располагавшейся в ЦДХ. Потом после первой «Аланики» меня уговорили стать заместителем министра культуры. А в 2011 году Государственный центр современного искусства во главе с Мишей Миндлиным учредил Северо-Кавказский филиал ГЦСИ, куда я и перешла руководителем филиала. Потом ГЦСИ закрыли, все филиалы ушли в состав РОСИЗО, пока в 2020 году нас не поддержала Марина Лошак, директор ГМИИ им. Пушкина на тот момент. Вот и с тех пор мы — Северо-Кавказский филиал Пушкинского музея.
Но фестиваль «Аланика» вы проводили с момента основания в 2007-м?
Каждый год, да. Без перерывов. Даже в пандемийный год провели, хоть и дистанционно. Форматы бывали разными, но не пропустили ни разу.
Какой сейчас формат?
Здесь тоже будет небольшая предыстория. Мы в свое время получили грант все того же Благотворительного фонда Потанина и провели исследование музеев на Северном Кавказе. Оказалось, что музеев с уникальными коллекциями в регионе много, и, что важно, в них работают люди, которые открыты к инновациям и готовы развиваться.
Вот тогда мы и решили, что «Аланику» стоит проводить в новом формате — сосредоточиться на малых музеях региона.
Как это проходит?
Каждый год мы выбираем восемь музеев. Мы едем туда, собираем данные: энциклопедические сведения, информацию о коллекции и её потенциале. Потом предлагаем художникам темы, которые, на наш взгляд, наиболее интересны для каждого конкретного музея. Вся информация размещается на сайте фестиваля. Далее мы объявляем open call — художники присылают свои заявки, и мы выбираем самые интересные идеи для каждого музея.
Художники едут в эти музеи. Каждый в свой. И там живьем уже знакомятся с музейными сотрудниками, смотрят коллекцию. Надо же пощупать! После этого они все собираются у нас во Владикавказе, в так называемой мастерской. Дошлифовывают идеи и разъезжаются по домам.
Потом они составляют для нас подробное техническое задание для реализации своего проекта. Потому что надо ведь закупать какой-то материал, подумать, кто им будет там помогать, технически поддерживать. Иногда нужно брать разрешения какие-то у соответствующих структур.
Предпоследний этап — так называемая артрезиденция: художники снова едут каждый в свой музей на две недели и реализуют проекты. Ну и, собственно, сам фестиваль.
В прошлом году у нас немножко не сложилось со сроками, мероприятия были разорваны во времени. Какая-то часть проектов открылась в апреле, какая-то чуть позже, последняя — аж в августе. А в этот раз все было сжато по срокам. Такой «марафон открытий» получился.
