Насмешка над стереотипной феминностью — о чем дебютная выставка галереи Jessica
Смерть и возрождение портрета
Первобытные люди изображали на плоскости свою повседневность, рисовали сцены охоты. Но они никогда не забывали добавить еще один элемент — человека. Древнейшему изображению человеческого лица, которое нашли в пещере возле французского города Ангулем, около 27 тысяч лет. Со временем жанр портрета стал не только сохранять память об изображенном, но и подтверждать его высокий статус. В российской и западноевропейской культурах было принято заказывать портреты для семейной коллекции по особым случаям — например, к свадьбе или рождению ребенка. И тогда, и сегодня сама идея заказать портрет несет в себе оттенок пафоса.
Дебютная выставка «Я не плохая — меня так нарисовали» в петербургской Jessica Gallery — это собрание портретов одной женщины, Джессики (о ее феномене мы поговорим позже). Хотя первая часть выставки идет только до 6 апреля, сам проект долгосрочный: к концу этого года зрители увидят вторую часть, причем уже не в Санкт-Петербурге, а в Москве. Автор идеи, коллекционер и меценат Сергей Лимонов — спутник Джессики — почти два года специально заказывал ее портреты у современных художников. Это, конечно, ирония над упомянутым пафосом. Но не только. Сначала заказ портрета был романтическим жестом. Затем это переросло в концептуальную идею: поразмышлять о портрете как о жанре, который кажется устаревшим, но при этом легко воспринимается и открывает простор для экспериментов.
«Сначала я просто захотел заказать портрет. У меня не было такого опыта, мне было интересно попробовать. Я заметил, что современное искусство будто обходит портреты стороной. Во-первых, сам жанр устарел, это как телега в атомный век. Во-вторых, многие авторы воспринимают заказ как нечто чуждое. Считается, что современный художник за такое не возьмется, иначе рискует превратиться в ремесленника. Многие удивлялись, когда я просил их создать портрет. Но то, чего мы стыдимся, что кажется аутсайдерским, как раз и привлекает. Особенно меня», — объясняет «Снобу» Сергей Лимонов.
Хотя заказ портрета напоминает подарок (вроде покупки звезды «в честь»), сама выставка, уточняет Сергей, — «совсем не про красивый жест любви». Это срез современного искусства, собрание лучших имен и своего рода мини-энциклопедия для тех, кто еще не знаком с российским совриском, или для начинающих коллекционеров. По словам Сергея, после выставки многие его знакомые собиратели уже заглянули в мастерские представленных художников и начали покупать их работы.
Социально-визуальный эксперимент
По мнению Сергея, портрет — это самый легкий, даже немного «попсовый» жанр, чтобы начать знакомство с современным искусством. Но в то же время он дает широкий простор для экспериментов. Большинство зрителей привыкли считать портрет классическим произведением искусства. Поэтому увидеть портреты, выполненные не в реализме и не маслом на холсте, — уже неожиданность. Каждый художник на выставке создал сложную вещь. В результате даже человек с небольшим опытом погружается в концептуальную ловушку и испытывает совершенно новые чувства.
«Я стараюсь открывать новых художников в нестандартных областях. Мы поговорили с Алексеем Масляевым, и он спросил: “Сереж, зачем ты заказываешь портреты в графике и маслом? Заказывай видео-арт, инсталляцию… что угодно”. И тогда я понял, что портрет можно выполнить и в необычной манере. Поэтому наша выставка — это не десяток реалистичных портретов в духе Репина. Как только мы расширили набор медиумов, стало ясно: перед нами фактически современные “передвижники”. Это широкий срез работ ныне живущих авторов», — говорит Сергей.
У художников не было четкого ТЗ. Была только Джессика. Каждый мог изобразить ее саму или свои ассоциации с ней — после личного общения или основываясь на слухах. Например, Миша Гудвин перед созданием работы проинтервьюировал Джессику и составил для нее натальную карту. Сергей считает, что многие художники «создали шедевры». «Работы не продаются, — говорит коллекционер. — Это настолько личные вещи, что продать их невозможно ни по отдельности, ни серией. Может, на пенсии отдам их в какой-нибудь музей… или в храм Джессики».
Портреты здесь действительно нестандартные. Они отражают не внешнюю оболочку героини, а ее суть, которую часто не замечают за фасадом привлекательной блондинки. В деревянном портрете Нестора Энгельке «каждая щепочка, заноза и зарубка, вырубленная топором с хирургической точностью, формируют детализированный и точный образ Джессики сегодня». Художник Иван Горшков создал объект, который объединил живопись, скульптуру и видео. Matiush First изобразила Джессику как кинетическую скульптуру русалки с металлическим хвостом, попутно размышляя о разрушении феминных стереотипов. А художник Илья Гришаев собрал инсталляцию из пяти одинаковых платьев Джессики. Они словно водят хоровод ее воспоминаний: вот первая дискотека еще юной девочки, а вот бал дебютанток уже повзрослевшей девушки.
«Мне пришла в голову идея радикального платья — простого куска ткани. Это антимода вроде одежды “нормаль” Татлина или футуристического комбинезона Тайата (хотя в нашем случае это скорее платье или туника). В каком-то смысле это продолжает традицию ростового портрета, созданного из драпировки, как скульптуры-платья мадам Гре. Эти платья сейчас висят на вешалках в большом комоде с личными вещами. Они сами говорят о хозяйке: деформация ткани хранит память о теле, платья несут ее запах, намекают на ее вкус», — объясняет замысел Гришаев.
Кураж, драма, страх
Выставка уникальна и самими авторами, и тем, как они интерпретировали образ Джессики. По сути, главные герои здесь — именно художники, а не она. Как сказал Сергей «Снобу»: «Легко забыть, кого именно изобразили, но почерк автора запоминается сразу». Особого внимания заслуживает и дизайн экспозиции. Его разработал не профессиональный куратор, а человек из мира моды, Александр Фереферов, который также работал над визуальным кодом и стилем Джессики как персонажа.
«Мы с Джессикой давно общаемся и дружим, у нас общие интересы в моде и искусстве. Поэтому логично, что я стилизовал ее съемку для “Собаки”. Это часть нашей совместной деятельности. Джессика — своего рода живая мифологема, и я участвую в ее создании через стиль и визуальные коды. Для меня это интересный, современный и даже чувственный опыт. Его продолжением и стало создание этой выставки», — рассказал Александр.
Сама экспозиция разделена на три пространства, которые воплощают три эмоциональных состояния: кураж, драму и страх. Александр объяснил, что эта идея родилась из его личного восприятия работ: каждая вызвала одну из этих трех ассоциаций. А вместе — это истерика, как способ восприятия мира.
«Нужно понимать, что в истерике нет ничего хорошего или плохого. Это просто такой способ воспринимать мир. И это объемный портрет Джессики — такой, какой ее вижу и чувствую я. Архитектура и планировка родились уже в самой галерее, потому что именно пространство диктует, как все можно реализовать и как это должно выглядеть. Мы построили три отдельных пространства, каждое со своим эмоциональным настроем», — объясняет Александр.
Чтобы зрители глубже погрузились в атмосферу, к выставке создали саунд-арт. Он составлен из голосовых ответов художников на два вопроса: «Что для тебя любовь?» и «Что для тебя эго?». Ответы скомпилировали с музыкой. Очевидно, что дизайн экспозиции в Jessica Gallery не мог быть стандартным «белым кубом» с ровной развеской — это просто не в стиле Джессики. Нестандартное решение подсказала сама трактовка героини художниками, ее визуальное ДНК. Карнавальность, утрированность образа, нарочитый китч и прямолинейный подход отразились даже в материалах.
«Работая над выставкой, я использовал очень простые, даже поверхностные инструменты, — отмечает Александр. — Но если выкрутить ручку до упора, если все утрировать и гиперболизировать, то любой, даже самый обычный объект или прием приобретает новые, гипертрофированные и увлекательные формы. Это завораживает. В итоге нам удалось создать пространство, которое впечатляет и вызывает эмоции. Это чувственный опыт взаимодействия с мисс Джессикой».
Зал драмы отделан черным бархатом. «Что может быть драматичнее черного бархата?» — риторически спрашивает Александр. Зону страха — неосознанной эмоции, которая прячется на задворках восприятия, — превратили в лиминальное пространство. Это коридор, образованный задними стенами двух других павильонов. «Мы долго думали над оформлением, — добавил собеседник «Сноба». — Я ориентировался на самые простые, легко считываемые коды. Стройка? Значит, строительная пленка. Что может быть проще?»
А зал куража — это, конечно, праздник и гламурный Диснейленд: клишированный розовый мех и много зеркал. Иным это пространство быть не могло, подчеркивает Александр. Но эти пушистые стены — еще и хитрая визуальная уловка. Это оммаж типичному образу гламурной, но не такой уж недалекой блондиночки: светской львицы Пэрис Хилтон, богатой школьницы Шер из «Бестолковых», модели Playboy на пенсии Шелли из «Мальчикам это нравится» или звезды девичьей компании Эль Вудс из «Блондиночки в законе». Каждая из них гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Вудс, например, доказывает, что не стоит судить книгу по обложке. Когда бывший парень спросил, как ей удалось поступить на юрфак Гарварда, она удивленно уточнила: «А что, это сложно?»
