От Перми до Burning Man: история русской художницы, которая строит алтари в пустыне и учит зрителей тишине

Возрождение интереса к обряду, к повтору, к ритуальному действию — не просто эстетический тренд, а реакция на внутренний запрос времени. На фоне глобальных кризисов зрители потянулись к опыту, в котором есть место тишине, телесности и рефлексии. Ритуал становится способом «заземлиться»: не объяснить, а почувствовать. Все чаще художники создают ситуации, в которых зритель становится участником обрядоподобного действия, которое совершается ради восстановления, исцеления, осознания или трансформации. При этом ритуал вовсе не обязан быть возвышенным или окутанным мистикой — напротив, он может быть тихим, телесным, почти будничным — как сон или чтение вслух.

В 2021 году в галерее Уайтчепел в Лондоне была вновь показана работа Йоко Оно «Mend Piece for London» — не новая, но неожиданно созвучная духу времени. Посетителям предлагалось сесть за стол и вручную склеить осколки фарфоровых чашек с помощью ниток, клея и скотча. После завершения «починки» зрители могли разместить результат на стенде, как часть общей композиции. Это медитативное и доступное действие превращалось в ритуал — и одновременно в метафору «починки мира», как написала сама Йоко в инструкции: «Чините с осторожностью. Одновременно думайте о том, чтобы чинить мир».

Другие художники идут еще дальше. Карстен Хёллер представил в швейцарском Фонде Бейелер первую «комнату сновидений» в рамках своего проекта «Отель мечты» (Dream Hotel, 2024), ставшего результатом резиденции художника в Массачусетском технологическом институте в 2021 году. Хёллер предлагает зрителям провести ночь в специально разработанной кровати внутри музея — в помещении, оформленном так, чтобы вызывать сны на определенную тему. Автор называет это «новым видом скульптуры, сотканным из снов посетителей».

Марина Абрамович впервые показывает в Шанхае масштабную персональную выставку «Энергия преобразования» (Transforming Energy, 2024–2025), посвященную телесной трансформации через участие. Посетителей приглашают не только смотреть, но и совершать действия: принимать ванны с целебными травами, взаимодействовать с кристаллами, читать поэзию, написанную самой Абрамович во время ее знаменитого 90-дневного путешествия по Великой Китайской стене. Художница называет этот проект способом передать публике опыт, который раньше был доступен только ей самой как перформеру.

Даже мода — как в проекте Dior «Замок таро» (Le Château du Tarot, 2021) — все чаще использует эстетику ритуала и переосмысляет подиум как символическое пространство, превращая показ в шествие через арки, стихии и визуальные коды из карт таро. В этом контексте инсталляции Инги Вьюговой становятся частью большого разговора: о том, как художник может создавать пространства, в которых зритель превращается в участника, и каждый способен ненадолго оказаться наедине с собой и выйти за пределы обыденного.

Из Перми — в пустыню Танква-Кару: как художница стала куратором тишины

Инга Вьюгова начинала как художница из пермского андеграунда, ее первые инсталляции были полны личной боли и тревоги. Тогда, по ее словам, искусство было «стриптизом души», способом «вытащить наружу все самое уязвимое». На Московской международной биеннале молодого искусства в 2014 году ее работа была включена в групповую выставку «Все немного волнуются». Но со временем — и после путешествия по Азии — пришло иное понимание: искусство может быть не только исповедью, но и подарком. Не тем, что обнажает, а тем, что дарит энергию.

Поворотным моментом стала пандемия, когда Инга оказалась в Южной Африке и жила в доме женщины-эколога, увлекавшейся мистическими практиками. Там она увидела книгу о домашних алтарях и поняла, что алтарь — это не обязательно религиозный объект, принадлежащий традиционному храму. Это может быть маленькое пространство, где ты складываешь то, что тебе важно. Фото, предмет, запах, растение — все это может стать частью личного ритуала.

Тогда же Инга посадила свое первое «алтарное» растение — целебный куст cancer bush, который, по местным верованиям, способен «считывать» ДНК человека. Под корень она спрятала найденный на блошином рынке кристалл — и с тех пор возвращалась к этому месту, как к личному, никем не обозначенному месту для медитации. Так для Инги Вьюговой начался новый период творчества.

Сегодня она называет себя space curator — куратором пространств. Ее инсталляции появляются на фестивалях и в художественных резиденциях по всему миру: в Таиланде, Грузии, Португалии, Дании и Китае. Самый масштабный и заметный проект — Moonrise Altar (2023) — был построен в пустыне Танква-Кару для AfrikaBurn, регионального фестиваля Burning Man в ЮАР.

Moonrise Altar: как сделать заметным искусство в пустыне

Moonrise Altar — это шестиметровая инсталляция, посвященная лунному циклу как универсальному ритму, не зависящему от культуры, языка или географии. В центре работы — восемь метровых латунных «лун», каждая из которых выточена вручную: некоторые — с глубокими следами чеканки, другие — отполированы до зеркального блеска. Поверхность окислена розовой гималайской солью, из-за чего металл приобретает теплый оттенок с налетом старины. Окисление не было остановлено полностью, и со временем луны продолжали «стареть», отражая идею постоянного изменения и движения.

«Алтарь» был ориентирован строго на закат и встроен в природный рельеф: в определенные часы латунь отражала небо так, что казалось — это не объект, а продолжение самого пейзажа.

Рядом с конструкцией располагался старинный сундук, в котором посетители находили свечи, благовония и другие символические предметы. Эти элементы можно было использовать: жечь ладан, оставлять записки, медитировать, просто созерцать в тишине.

Инсталляция стала одной из самых обсуждаемых работ AfrikaBurn-2023, где участвовало более 9 500 человек. О ней писали в Burning Man Journal, а сама Инга получала десятки сообщений от незнакомых людей, которые рассказывали, как это пространство на них повлияло. По словам художницы, больше всего ей запомнилось сообщение от одного мужчины, который нашел в сундуке свечу и, обнаружив, что в ней нет батареек, вынул их из собственного фонаря. Он оставил свечу рядом с алтарем в память о дедушке. Только потом он осознал, что остался без света — но при этом передал его кому-то другому, кто придет после него.

Не законченные произведения, а формы

Для Инги Вьюговой важно не только то, как выглядит ее работа, но и то, что происходит с ней после. Ее инсталляции живут взаимодействием — они становятся платформой для чужих чувств и смыслов. Инга говорит, что верит в каждого как в создателя, даже если человек не считает себя художником. Именно поэтому в ее проектах всегда есть элемент вовлеченности — не музейной, не зрительской, а глубоко личной. Ты можешь оставить у алтаря то, что важно тебе. Или взять оттуда то, что поможет тебе прожить что-то важное.

В мире, где искусство часто превращается в символ статуса или объекта инвестиций, такие практики возвращают его к первоначальной функции — быть посредником между человеком и тем, что он чувствует. И, может быть, именно поэтому художники сегодня предлагают не законченные произведения, а формы, которые зритель наполняет собой. 

Инсталляции живут столько, сколько в них включены другие. 

Такие работы не требуют интерпретации, не требуют объяснений. 

Они просто предлагают быть.

Подготовила Ольга Обыденская